"Кэтрин Коултер. Объятия дьявола (том 2) " - читать интересную книгу автора

отдохнуть.
И отвечая на ее невысказанный вопрос, кивнул:
- Я останусь с ним.
Граф взглянул на часы, стоявшие в комнате Жозефа. Было четыре утра, и
Кассандра наконец задремала.
Энтони всмотрелся в лицо корсиканца. Раненый неровно, тяжело дышал.
Впалые щеки горели от жара. Сухая, сморщенная кожа напоминала пергамент.
Граф впервые осознал, что Жозеф действительно старик. Он и без доктора
понимал, что корсиканцу не протянуть долго. Горло сжала спазма, глаза
подозрительно защипало. Энтони взял бессильно повисшую руку Жозефа и еле
слышно сказал спящему:
- Я не хочу терять тебя, дружище. Мы много лет были вместе. Помнишь
тот вечер, когда синьор Доннетти, пьяный до беспамятства, подслушал, как
испанский капитан хвастался своей отвагой и смеялся над трусостью
генуэзцев? А ты, храбрый дурачок, рисковал жизнью, спасая его от пяти
испанских матросов, решивших вышибить мозги итальянцу!
Граф немного помолчал, вспоминая, как Франческо, человек сдержанный и
молчаливый, смеялся и сыпал ругательствами, когда Жозеф тащил его,
связанного по рукам и ногам, на "Кассандру", стоявшую на якоре в гавани
Кадиса.
- Помню.
Энтони вскинул голову, уставился в затуманенные болью глаза Жозефа и,
к собственному потрясению, заметил в них веселые искорки. Раненый
рассмеялся, но тут же закашлялся.
- Бедняга Франческо, он до того допился, что даже не понял, как
велика опасность. После той ночи он несколько дней клял меня, называя
надоедливым ослом, который вечно лезет не в свое дело.
- Франческо будет здесь завтра или послезавтра. Он в Палермо.
Пальцы Жозефа чуть сильнее сжали руку Энтони.
- Жаль, что я больше не увижу его. Вы передайте ему, что это он был
дураком, хорошо?
- Лучше ты сам все скажешь, дружище. Надсадный, хриплый кашель снова
вырвался из груди Жозефа. Раненый так ослабел, что стал задыхаться. Граф
быстро приподнял его и держал, пока не прошел приступ.
- Не сдавайся, Жозеф. Кассандра все время твердит доктору Биссоне о
твоей несгибаемой воле.
Он зарылся лицом в седую шевелюру старика, не в состоянии вымолвить
ни слова.
Жозеф вздохнул, и граф осторожно опустил его на подушки.
- Это у мадонны непреклонная воля, ваша светлость. Я хотел бы, чтобы
мое заживо гниющее тело обрело вечный покой, но она и помыслить об этом не
может. Я пытался сказать ей, что уже стар, что доволен своей долей, но она
упрекает меня и отказывается слушать. - На потрескавшихся губах заиграла
улыбка.
- Она очень любит тебя, Жозеф, как, впрочем, и я.
- Мадонна еще не сталкивалась со смертью по-настоящему близкого
человека. Нет, не упоминайте о ее отце. Он, должно быть, просто мерзавец,
хотя она, конечно, так не думает.
Граф видел, что каждое слово дается ему с огромным трудом.
- Отдохни, Жозеф. Мы еще поговорим, после того как к тебе вернутся