"Василий Колошенко "Трагедия в Заполярье" (ЧиП N 10/97)" - читать интересную книгу автора

никто не допустил ни малейшей ошибки в выполнении моих наставлений. Только
это могло быть гарантом безаварийных полетов обучаемых летчиков.
Мы начали тренировки в полетах под шторками. Для обучаемого, который
занимал левое сиденье - место командира, были закрыты лобовое и левое
остекление кабины непрозрачными черными шторками. Обучаемый должен был
управлять вертолетом, наблюдая за приборами. Правая часть кабины пилотов
оставалась открытой, и инструктор мог пилотировать вертолет визуально,
осматривать воздушное пространство впереди и справа. Конечно, первому
полетать под шторкам и я предложил Николаю Николаевичу Кузнецову - из
уважения к нему как опытнейшему летчику. Но он отказался, сославшись на
занятость. Меня это нисколько не удивило. Мы начали тренировки.
Через некоторое время я опять пригласил в полет Николая Николаевича, но
он опять отказался: 'Да летай с другими, я еще успею!" И опять меня это не
удивило, не насторожило. Но когда мы уже отработали примерно половину
программы, я настоял на начале его тренировок.
Мы заняли свои места, осмотрели кабину, пристегнулись, запустили
двигатель, еще теплый после предыдущего полета, раскрутили винты, взлетели
и ушли в воздушную ЗОНУ, отведенную нам для тренировок, заняв разрешенную
диспетчером аэропорта высоту три тысячи метров. Николай Николаевич закрылся
шторками, взял управление. Вначале он довольно хорошо удерживал вертолет от
кренов и изменения тангажа, выдерживал курс и высоту полета, не допуская
скольжении. Но уже на третьей - пятой минуте полета вертолет медленно, но
уверенно начал заваливаться в левый крен с разворотом по курсу и правым
скольжением.
Я представлял, что происходит. Кузнецову казалось, что вертолет
заваливается в правый крен, и он, исправляя правый крен, заваливал вертолет
в левый крен. Авиагоризонт показывал левый крен, но Кузнецов больше верил
своим ощущениям, чем приборам, происходила борьба с самим собой. Такое
часто случалось и со мной, но это было очень давно... Левый крен все
увеличивался, и я уточнил: "Больтой левый крен!" Но это уточнение не
привело к уменьшению крена. Мне стало ясно, что либо Кузнецов плохо отдыхал
перед полетом и вдруг почувствовал себя неважно, либо имеет весьма скромное
представление о полетах по приборам. Я взял управление, убрал крен,
устранил скольжение и поднялся на заданную высоту. Затем, установив курс,
разрешил Кузнецову открыть шторки.
Через некоторое время по моему настоянию место обучаемого опять занял
Кузнецов. В полете под шторкой начало повторяться то, что было в
предыдущем. Тогда Кузнецов избрал методику обмана: на мгновение он отводил
взгляд от приборов, которым продолжал верить меньше, чем своим (ошибочным!)
представлениям о положении вертолета в пространстве, и поглядывал в мою
сторону. Увидев естественный горизонт, он тут же исправлял допущенные
ошибки - и допускал новые. И опять взглянув в мою стороны, возвращал
вертолет в нормальное положение. Это уже никуда не годилось!
- Николай Николаевич, не отвлекайтесь от приборов, не поглядывайте в мою
сторону на естественный горизонт.
На какое-то непродолжительное время Кузнецов переходил на управление
вертолетом по приборам, но опять допускал ошибки - и все повторялось.
Я видел, что от Череповецкого металлургического комбината тянется
огромное марево газа и пара, простирающее свой шлейф на многие десятки
километров. Так как в тренировках предусматривалось изменение курсов и