"Арчибалд Кронин. Путь Шеннона" - читать интересную книгу автораэтого доверчивого сияющего взгляда некий черт, должно быть унаследованный
от моего неисправимого дедушки, прикрываясь моей задумчивой и даже грустной физиономией, принялся выкидывать возмутительнейшие номера. Мы часто беседовали с мисс Лоу, и я поведал ей, что я сирота и происхожу из богатой аристократической ливенфордской семьи; поскольку я не пожелал идти намеченным для меня путем, а предпочел стать медиком и заняться научной работой, меня лишили наследства и заказали вход в отчий дом. Наивность и доверчивость моей слушательницы лишь подстрекали мою фантазию. Четыре года войны я вел однообразное унылое существование врача на легком крейсере, который вместе с подводными лодками нес службу в Северном море. Раз в неделю нам приходилось пересекать минные поля противника, и вылазки эти были, наверно, опасны, но уж больно скучны. На стоянках мы пили джин, играли в орлянку и ловили угрей. Однажды, правда, нашего старшего офицера застигли в каюте с хорошенькой женщиной - при этом он был без мундира и, как объяснил впоследствии, оказывается, обучал ее трудному искусству мореплавания. Кроме этого случая, ничто не нарушало монотонности нашей жизни, пока мы не вступили в Ютландскую битву, а там события стали разворачиваться с такой стремительной быстротой, что в памяти у меня осталось лишь смутное воспоминание о грохоте, вспышках пламени да о том, как я, обливаясь потом, работал в кубрике, где был устроен судовой лазарет, - работал плохо, так как у меня тряслись руки и одолевала такая жажда, что впоследствии я целую неделю жестоко страдал от колик в животе. Естественно, я не мог рассказывать об этом мисс Джин Лоу, а потому дней проблуждали мы на плоту где-то в центральной части Тихого океана, далее шло драматическое повествование о том, как мы терпели жажду и голод, сражались с акулами и перенесли множество других ужасных испытаний, которые заканчивались описанием, как я проснулся - бледный, но торжествующий, настоящий герой - в одном из южноамериканских госпиталей. И вот сейчас, пока я молчал, она, видимо, собиралась с духом; потом ресницы ее затрепетали, что всегда у нее было признаком сильного волнения. - Я уже давно думаю... дело в том, что... пожалуй, это не совсем хорошо, мистер Шеннон, что я так много знаю о вас... а вы обо мне - ничего. - Она слегка замялась, потом, вся залившись краской, храбро продолжала: - Вот я и решила спросить, не согласились бы вы как-нибудь в субботу приехать к нам в Блейрхилл. - Видите ли, - сказал я, несколько ошеломленный этим неожиданным приглашением, - я буду очень занят всю зиму. - Я понимаю. Но вы были так добры ко мне, что мне хотелось бы познакомить вас с моими родными. Конечно, - поспешно добавила она, - мы люди очень простые, не то что вы. Мой отец... - тут она снова покраснела, однако с видом человека, принявшего после долгих размышлений тяжкое решение, храбро закончила: - ...особа не слишком значительная. Он... булочник. Последовала долгая пауза. Не зная, что сказать и как быть, я продолжал сидеть, точно истукан. Молчание уже начало тяготить меня, как вдруг она улыбнулась - юмор был явно не чужд этой мечтательной и пылкой натуре. - Да, он печет хлеб. Работает в пекарне с моим младшим братишкой и еще |
|
|