"Джеймс Оливер Кервуд. У последней границы" - читать интересную книгу автора

отношению к нему за ужином. В поведении девушки было что-то
пленительно-вызывающее. Она встретила его легким кивком головы и холодной
улыбкой. Ее сдержанность не располагала к разговору ни его, ни других
соседей, и все же никто не мог бы обвинить ее в предумышленной замкнутости.
Спокойная неприступность Мэри Стэндиш явилась для Алана неожиданным
откровением, и он почувствовал в себе новый интерес к ней вопреки решению
держаться вдали во имя самозащиты. Он не мог сдержаться и украдкой бросал
взгляды на волосы девушки, когда она слегка наклоняла голову. Сегодня они
были так приглажены, что напоминали мягчайший бархат и блестели отливами
больше обыкновенного. Алан поймал себя на неожиданной мысли: он подумал,
какое сладостно-приятное чувство должен испытать человек, прикоснувшись
рукой к этим волосам. Это открытие почти потрясло его. У Киок и Ноадлюк были
прекрасные волосы, но у него никогда не было желания погладить их. И он
никогда не думал о хорошеньком ротике Киок так, как он думал сейчас о губках
девушки, сидевшей напротив него. Алан с тревогой взглянул на Мэри Стэндиш и
обрадовался, убедившись, что она не смотрит на него в эти минуты его
душевной неуравновешенности.
Когда Алан встал из-за стола, девушка едва обратила на это внимание.
Было похоже на то, что она использовала его, когда он был ей нужен, а потом
хладнокровно отстранила его со своего пути. Алан пытался смеяться, пока он
разыскивал "Горячку" Смита. Он нашел его спустя полчаса на нижней палубе,
где Смит кормил ручного медведя. "Как это странно, - подумал Алан, - что
люди возят на Север ручного медведя". Смит объяснил, что этот зверь -
любимец своих хозяев, тлинкитских индейцев. Их было семеро, и они
направлялись в Кордову. Алан заметил, что две девушки внимательно
разглядывали его и перешептывались. Это были очень хорошенькие индеанки с
большими темными глазами и румяными щеками. А один из мужчин даже не
взглянул на него и продолжал сидеть на палубе, отвернув лицо в сторону.
Вместе со Смитом Алан отправился в курительную, и там они до поздней
ночи беседовали о громадных пространствах у Эндикоттских гор и о видах Алана
на будущее. Один раз, еще ранним вечером, Алан пошел в свою каюту за картами
и снимками. Глаза "Горячки" Смита заблестели при мысли о новых приключениях.
Это была обширная страна, неизвестная страна, и Алан был первым пионером в
ней. Прежний трепет пробежал по его телу и передался Алану; и последний
позабыл про Мэри Стэндиш и про все остальное на свете, кроме тех миль, что
остались до бесконечных тундр, за полуостровом Сюард. Была уже полночь,
когда Алан ушел к себе в каюту.
Он чувствовал себя счастливым. Радость жизни непреодолимой волной
захлестнула его. Он глубоко втягивал в легкие мягкий морской воздух,
проникавший через открытый люк. В "Горячке" Смите Алан нашел наконец
товарища, которого ему долго недоставало, который мог делить сильное
необузданное стремление, теплившееся в его сердце. Он выглянул наружу и
улыбнулся звездам. Его душа преисполнилась неизъяснимой благодарности судьбе
за то, что он не родился слишком поздно. Еще одно поколение, и не будет уже
последней границы. Еще двадцать пять лет, и мир окажется целиком в оковах
науки и человеческой изобретательности, которые человечество привыкло
называть прогрессом.
Итак, судьба оказалась милостивой к нему. Он принимал участие в
творении последней страницы той летописи, которая берет свое начало в
глубине веков, которая запечатлена кровью людей, прорезавших первые тропинки