"Ба Цзинь. Дождь (Рассказы китайских писателей 20 - 30-х годов) " - читать интересную книгу автора

на нем не было и следов помешательства, по щекам текли слезы. Не успел я и
слова вымолвить, как она с горечью сказала: "Не надо меня утешать. Я все
понимаю и давно готова к этому. Характером Хуа очень похожа на своего отца,
и я все время опасалась, что ее ожидает га же участь. Я назвала ее Жо-хуа,*
не читала ей книг, хотела учить ее лишь вышиванию и мечтала, что она
вырастет, найдет себе мужа и мирно и счастливо проживет жизнь. Тогда не
пропало бы зря ее воспитание, которое так тяжело мне далось. Но я слишком
сильно любила ее - ее нельзя было не любить. Она так просила отпустить ее
учиться, что отказать я не могла. Я разрешала ей все, чего бы она ни
захотела. Это не удивительно - я слишком слабовольна. Не отпусти я ее
учиться, возможно, этого бы не случилось. Ты не знаешь, что было с твоим
дядей, ее отцом... Я скрывала это даже от Жо-хуа. Мой муж умер в тюрьме, не
пробыв там и двух месяцев - не выдержал истязаний. Это было в последнем году
правления "Сюаньтун";** я как раз готовилась стать матерью. На свиданиях в
тюрьме он рассказал мне, ради чего пошел на это. За себя он не боялся, лишь
за меня и за будущего ребенка. Он верил, что родится мальчик, и хотел, чтобы
я воспитала его продолжателем дела отца. Я спросила: "А если родится
девочка?" Он ответил разочарованно: "Тогда выдай ее по своему усмотрению
замуж".
______________
* Подобная цветку.
** То есть в 1911 г.

Через два месяца после его гибели на свет появилась Жо-хуа. Я была
счастлива, что родилась девочка, и думала, что, по крайней мере, смогу
уберечь ее...Кто мог предполагать, что и дочь пойдет по стопам отца!"
Она замолчала; глаза ее смежились, голова, откинутая на спинку стула,
слегка покачивалась. Только теперь мне стало ясно, что она разбирается во
всем лучше меня. Ее рассказ меня взволновал, но вместе с тем отнял у меня
последнюю крупицу надежды. Я неожиданно осознал: то, что случилось с Хуа,
вполне закономерно, этого нельзя было избежать. Подобный вывод прозвучал
словно смертный приговор мне самому.
Вдруг тетя поднялась. Ласково глядя на меня, она вздохнула: "Я тебя не
виню, ни в чем не виню". Нетвердой походкой она вышла из комнаты. В эту ночь
она, по-видимому, не сомкнула глаз и все время кашляла. Ее кашель напомнил
мне о тяжелой жизни этой женщины. Помимо собственных страданий, я как бы
переживал теперь и ее страдания. Мне тоже не спалось. Утром я собрался выйти
из дому. В комнате у тети было тихо, и я подумал, что она спит. Но когда я
проходил мимо, дверь открылась, и она позвала меня. Лицо ее было
мертвенно-бледным. "Подожду еще день, - произнесла она слабым голосом, - и
завтра после обеда вернусь домой". Ничего не добавив и не дожидаясь моего
ответа, она прикрыла дверь. Я стоял на лестнице, размышлял, стоит ли войти и
поговорить с ней. Тут я услышал тихий плач. Мне стало не по себе. Я не стал
беспокоить ее и быстро ушел. После службы зашел кое-куда, а потом - к тебе.
Все говорят, что я болен. Мог ли я за эти дни не заболеть?! В таком
состоянии я долго не продержусь!
Юй встал, подошел к кровати и тут же свалился как подкошенный. Пока он
говорил, я не видел его лица, и он не мог видеть моего. Комната давно
погрузилась в темноту, а я не зажигал света.
Я сел за стол, туда, где только что сидел Юй. Он молча лежал на