"Айрин М.Дэн. Персиковое дерево ("Конан") " - читать интересную книгу автора

вождь мерзких пиктов. Трактирщик мелькал в этой самой памяти жирной
угодливой жабой, слишком мерзкий и слишком увертливый, чтобы о него
захотелось всерьез марать руки. А вот мажонок - он таки да, нарвался.
Причем - еще в самом начале. Уж больно вид у него был... К тому же он еще и
что-то такое сказал про Киммерию... что-то такое, что ни один уважающий себя
киммериец стерпеть ну просто не в силах. Вот и нарвался...
Конан не сильно его пнул. Сдержал себя в последний момент, убивать-то
он не хотел, так, поучить только. Да много ли этакому задохлику надо? Брык -
и лежит себе, даже не дышит. Пришлось еще пару раз по мордочке надавать, с
оттяжечкой уже, легонько так, лишь для приведения в чувства. И помочь потом
сесть обратно на упавшую было лавку, и сор с одежды постряхивать, а то
поначалу мажонок этот соображал не слишком хорошо, только глазами вращал и
губами хлопал. И трактирщика шугануть, а то он, гнида такая, под шумок
вознамерился обшарить карманы так внезапно захворавшего гостя.
Так и познакомились.
А когда оказалось, что человек не просто так куражится, а важный
праздник свой отмечает, Конану и вообще грустно стало. У человека,
понимаешь, день такой, а он его, понимаешь, по морде... Как тут было не
выпить? Тем более, что вино у мажонка отменное было - не заморийское,
правда, но вполне приличное офирское, темное, густое и терпкое, словно кровь
жертвенной девственницы. Такое вино само в глотку льется, по жилкам живой
водой разбегается. Это потом уже трактирщик обнаглел и стал свою бурду
подсовывать, под утро, когда бдительность потеряли, а поначалу-то вино было
знатное...
Вино.
Ну да...
Иссушенный похмельем организм требовал как раз именно этой живой воды.
И побольше.
И немедленно...
И пусть даже живая вода эта будет местной кислятиной, один Эрлик знает
чем разбодяженной...
- Трактирщик!
Голос оказался одновременно сиплым и писклявым - короче, таким же
мерзким, как и общее самочувствие. Да и ударить кулаком по столу как следует
не получилось - не то, что ни одной кружки не разбилось - не опрокинулось
даже, а дубовая столешница не то что не треснула - даже не дрогнула. Узнать
бы, чем эта жаба свою кислятину крепит, да нацедить бурдючок - незаменимое
средство в дороге! Против крыс, москитов и прочей нечисти. Сам Конан мог
навскидку назвать пару-другую имен хотя бы в том же Шадизаре, обладателей
которых он с удовольствием угостил бы именно из подобного бурдючка...
Додумать и как следует посмаковать столь приятственную перспективу ему
не дали - трактирщик воздвигся по ту сторону стола огромной жирной горой. И
горой, чем-то очень недовольной.
- Ну?
Начало разговора не слишком-то многообещающее. В любой другой день
Конан с удовольствием отполировал бы жирную трактирщицкую морду о
какую-нибудь подходящую поверхность - да вот хотя бы об эту дубовую
столешницу и отполировал бы, зачем далеко ходить? Так сказать, для придания
морде этой должного выражения угодливой любезности. Но сейчас в жирной руке
трактирщика вожделенным спасением маячила запотевшая глиняная кружка