"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

Последние сутки мы непрестанно лавировали, то приближаясь к берегу, то
удаляясь от него, оставаясь на каждом галсе по четыре часа, и я до
мельчайших подробностей изучил, как работают с парусами на этом судне. Для
того чтобы перебрасопить нижние реи, превосходившие по длине пятьдесят
футов, здесь требовалось столько же людей, сколько и на "Пилигриме", где реи
чуть ли не вдвое короче. Дело в том, что все зависит от того, как проведены
брасы, а также от состояния блоков. Недаром капитан "Аякучо" Вильсон,
который впоследствии был у нас в одном рейсе пассажиром, говорил, что для
управления нашим судном нужно на два матроса меньше, чем на его бриге. Эта
легкость в управлении судном явилась следствием рачительности и искусства
капитана Фокона. Он заново сделал проводку почти всего бегучего такелажа,
снял ненужные блоки, заменив везде, где только можно, двушкивные
одношкивными, использовав блоки лопарей, а тали основал в соответствии с
законами механики.
Пятница, 11 сентября. Спустился вниз в четыре часа утра. Судно несло
лисели, мыс Сан-Педро был уже в двух лигах по носу. Не прошло и часа, как
нас разбудил грохот якорного каната о палубу, и через несколько минут
раздалась команда: "Все наверх!" Мы принялись за работу: выбирали снасти,
убирали лисели, осматривали носовой якорный канат, разложили его на палубе и
готовили якорь к отдаче. "А ведь здесь "Пилигрим", - сказал кто-то, и я
взглянув в указанную сторону, увидел своего старого приятеля, глубоко
сидевшего в воде в полном грузу. При постановке на якорь, так же как и во
время лавировки, все люди у нас стояли по местам и исполняли свои
обязанности. Верхние паруса были взяты на гордени и гитовы и скатаны, нижние
тоже взяты на гитовы, кливера убраны. Потом марсели взяли на бык-гордени и
отдали якорь. Как только якорь забрал, вся команда бросилась на реи убирать
марсели, а убрать паруса в лучшем виде на этом судне, как я вскоре заметил,
почиталось первейшим делом. Ведь каждому моряку известно, что о судне во
многом судят по тому, как там справляются с парусами. Третий помощник,
парусный мастер и вся вахта левого борта работали на фор-марса-pee; второй
помощник, плотник и вахта правого борта - на гроте. Я же вместе с
англичанином и обоими бостонскими парнями убирал крюйсель. Этот парус
предоставлен в наше полное распоряжение, и никому не позволялось подниматься
на наш рей. Старший помощник удостоил нас особенной чести - он заставлял нас
убирать крюйсель по три-четыре раза кряду, пока мы не научились скатывать
пузо паруса в идеальный конус без единой морщинки. После того как все паруса
взяты на бык-гордени, закладываются хват-тали и окончательно выбирается
слабина снастей. Старший помощник успевает повсюду: заняв позицию на самом
носу между недгедсами, он смотрит, как "доводят до места" фок, потом
вскакивает на шпиль и наблюдает за гротом; затем бежит к грот-мачте и оттуда
следит за бизанью. И если что-нибудь идет не так - то ли слишком неаккуратно
закатали парус с одного нока, то ли не добрали до места углы или, наоборот,
выбрали гитовы чрезмерно туго, - все повторяется сначала.
С того момента, когда отдан якорь, капитан уже не следит за работой
матросов - главным лицом на судне становится старший помощник. Голосом,
подобным рыку молодого льва, он выкрикивает команды, заставляя людей чуть ли
не летать по воздуху. На "Элерте" старший помощник являл собой полную
противоположность флегматичному коллеге с "Пилигрима" и хотя как человек,
пожалуй, не мог претендовать на большее уважение матросов, но как
распорядитель работ был несравненно выше его. И полная перемена в поведении