"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

суденышках ловить рыбу и, поскольку бывают времена года с устойчивой
погодой, ничего не боятся. Мы простились с городом Олиндой и продолжали
держать курс к мысу Горн.
Вплоть до широты Ла-Платы нам не встретилось ничего примечательного. В
этом месте нередки яростные штормы от зюйд-веста, называемые "памперос". Они
чрезвычайно губительны для судоходства по реке и распространяются на много
лиг в океан. Обычно им предшествуют молнии. Капитан велел помощникам не
спускать глаз с горизонта и, как только сверкнет вспышка, не мешкая убирать
паруса. Для начала нас лишь слегка задело, как раз во время моей вахты. Я
прохаживался у подветренного борта, когда мне показалось, что справа по носу
прочертила молния. Я доложил об этом второму помощнику, и он некоторое время
пристально всматривался в темноту. На зюйд-весте была густая чернота, и
минут через десять мы заметили отчетливую вспышку. Ветер, дувший от
зюйд-оста, стих. Воцарился мертвый штиль. В мгновение ока мы были на реях,
убрали брамсели, бом-брамсели и бом-кливер, взяли грот и трисель на гитовы,
обрасопили реи и стали ждать шквала. Плотный туман, окаймленный черными
тучами, стеной двигался на нас, закрывая звезды, которые ярко горели на
свободной части горизонта. И тут же обрушился шторм со шквалом и ливнем.
Град и потоки воды не давали дышать, даже самые крепкие были вынуждены
повернуться спиной. Наше маленькое судно увалилось под ветер, и некоторое
время мы шли чисто на фордевинд, продираясь сквозь стену воды. Вся команда
была вызвана наверх; на марселях и триселе взяли все рифы, кливер и нижние
паруса убрали, поставили фор-стеньги-стаксель - и бриг, приведясь круто к
ветру, лег почти на прежний курс.
Это было мое первое испытание, заслуживающее названия шторма. Правда,
мы уже брали рифы в Гольфстриме, что показалось мне тогда нешуточным делом,
но, конечно, опытные моряки не придали бы этому никакого значения. Теперь я
привык к судну и матросской работе и мог быть полезным на рее. Вместе со
всеми я по команде поднимался на мачту, а зарифливание парусов стало
казаться мне захватывающим состязанием: одна вахта брала рифы на
фор-марселе, другая - на гроте, и каждая изо всех сил старалась закончить
первой. У нас было большое преимущество перед нашими соперниками, потому что
старший помощник никогда не работает на рее, а наш новый второй всегда
бросался на ванты, едва мы начинали обтягивать риф-тали. Первыми завязав
сезни, мы скатывались вниз по бакштагам и вантам и налегали на марса-фалы,
показывая этим, что победа осталась за нами. Вообще, взятие рифов - самое
азартное в работе матроса. Тут занята вся команда, а после того как отданы
фалы, нельзя терять ни минуты - никаких передышек и мешканий. Стоит
задержаться на секунду, через тебя сразу переступят и обгонят. Первый на рее
идет к наветренному ноку, второй - к подветренному, следующие двое хватаются
за "собачьи уши", а остальные закатывают пузо паруса, стараясь не мешать
друг другу локтями. При взятии рифов нок рея (то есть его оконечность) -
самое почетное место. Зато при уборке парусов сильнейшие, наоборот, стоят у
боргов (посередине рея) и работают с пузом. Если второй помощник - лихой
парень, он никогда не допустит, чтобы кто-нибудь другой опередил его на этих
местах. Но когда ему недостает знания морского дела, силы или энергии, он не
успевает первым на ноки или к боргам и сразу теряет свою репутацию.
Остаток ночи и весь следующий день мы шли все под теми же глухо
зарифленными парусами, так как ветер держался изрядно свежим. Град не
выпадал более, зато хлестал проливной дождь, было холодно и тоскливо, тем