"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

опять усиливаясь, бриг непрестанно крутился на месте и якорные канаты
совершенно перепутались. Мы до бесконечности то подтягивали их, то снова
отпускали и при этом каждый раз ставили и убирали паруса. В конце концов нам
все-таки удалось сняться и выйти в море. Когда мы покинули бухту, уже ярко
светили звезды, а за кормой лежал остров с его вершинами; я в последний раз
посмотрел на самое романтическое место, когда-либо мною виденное. Я до сих
пор испытываю к этому острову особенную привязанность. Она возникла,
конечно, из-за того, что это была моя первая земля после отплытия из
Бостона, а еще более - по воспоминаниям детства, связанным у меня, как и у
каждого, с чтением "Робинзона Крузо". К этому можно присовокупить высоту и
романтические очертания гор, красоту и свежесть растительности,
поразительное плодородие почвы и уединенное положение среди широких
просторов Тихого океана, что и придает острову особое очарование.
Когда в разное время мои мысли возвращались к этому месту, я старался
припомнить больше относящихся к нему сведений. Он лежит на 33° 30' южной
широты, немногим более чем в трехстах милях от Вальпараисо, расположенного
на той же широте. Длина острова около пятнадцати миль, ширина - пять.
Гавань, где мы стояли (названная лордом Ансоном бухтой Камберлэнд),
единственная, две другие бухточки по обе стороны острова пригодны не более
чем для подхода шлюпок. Наилучшее место для якорной стоянки находится в
западной части бухты, где отдавали якорь мы, то есть в трех кабельтовых от
берега. Глубина здесь немногим более тридцати саженей. Эта гавань открыта
для ветра с норд-норд-оста, а на самом деле на всю четверть - от норда до
оста, но благодаря тому, что опасность представляют лишь ветры от зюйд-веста
со стороны самых высоких гор, ее можно считать вполне надежной. Еще более
примечательным является обилие в этих местах всяческой рыбы. Двое из нашей
команды, остававшиеся на бриге, за короткое время поймали достаточно, чтобы
всем хватило на несколько дней, а один из них сказал, что даже не слыхивал о
таком изобилии. Им попались треска, лещ, серебрянка и другие неизвестные нам
виды.
На острове много превосходной воды благодаря ручейкам, сбегающим с
холмов в каждую долину. Один из самых полноводных как раз пересекает тот
луг, где стоят дома, и служит для жителей удобным и обильным источником.
Именно от него по короткому деревянному акведуку вода была подведена почти к
самым нашим шлюпкам. Каторжники соорудили также нечто вроде волнолома и
занимались постройкой причала для приема шлюпок и товаров, после завершения
которого чилийское правительство намеревалось установить портовый сбор.
Что касается лесов, то, по моему впечатлению, остров весьма богат ими,
и в ноябре месяце, когда мы были там, он являл собой всю свежесть и прелесть
весны и казался весь покрытым деревьями. Растут там большей частью
ароматические виды, из них мирты наиболее крупные. Почва отменно
плодородная, и, если ее вскопать, на ней произрастают редис, турнепс,
картофель и прочие овощи. Как нам и говорили, коз на острове действительно
немного - мы не видели ни одной, хотя, по уверениям жителей, непременно
встретили бы их, будь у нас случай забраться в глубь острова. На склонах гор
по узким тропам бродят волы, но их тоже немного. Зато само поселение
буквально кишит собаками всех наций, пород и видов. Столь же многочисленны
здесь и куры, за которыми, по всей видимости, тщательно присматривают
женщины. Мужчины же показались мне ленивейшими из смертных, и,
действительно, ни к кому столь не подходит недавно придуманное янки слово