"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

отличается этими качествами, обязательно жди неприятностей. Да мы и так уже
чувствовали их приближение. Капитан несколько раз в присутствии команды
выражал старшему помощнику свое неудовольствие, и поговаривали, что между
ними не все ладно. А если уж капитан подозревает своего помощника в
заигрывании с командой, то начинает вмешиваться во все его дела и натягивать
вожжи, а страдают от этого только матросы.

Глава X
ЗЮЙД-ОСТ

Вечером после захода солнца на юге и на востоке все заволокло чернотой,
и вахте было велено смотреть в оба. Поэтому в ожидании вызова наверх мы
улеглись как можно раньше. Проснувшись около полуночи, я увидел только что
сменившегося с вахты матроса, который зажигал огонь. Он сказал, что с
зюйд-оста начинает поддувать, в бухту гонит волну и ему пришлось разбудить
капитана. По тому, как он улегся на свой рундук, не снимая одежды, я понял,
что долго спать нам не придется. Судно уже дергалось на якоре, канат скрипел
и натягивался втугую. Я уже не мог уснуть и приготовился выскочить наверх по
первой команде. Через несколько минут трижды ударили по люку и раздался
крик: "Все наверх! Паруса ставить! Пошевеливайся!" Мы не успели даже
одеться, когда старший помощник, просунувшись в люк, заторопил нас: "Живее!
Живее! Нас сорвет с якоря!" В мгновение ока мы были на палубе. "По мачтам!
Марсели ставить!" - закричал капитан, как только первый из нас появился
наверху. Оказавшись в несколько прыжков на вантах, я увидел, что у "Аякучо"
марсели отданы и команда, распевая шанти, дружно выбирает шкоты. Это,
возможно, и "завело" нашего капитана, потому что "старик Вильсон" (капитан
"Аякучо") уже много лет плавал у побережья и знал все повадки дурной погоды.
Мы быстро отдали сезни и спустились на шкоты, только на каждом марсе
оставалось, как обычно, по матросу, чтобы раздергивать снасти и парусину.
Пока обтягивали шкоты, на нашем траверзе "Аякучо" со своими наклоненными
мачтами, как гончий пес, уже несся круто к ветру, разрезая, словно ножом,
встречную волну. Это было великолепное зрелище. Подобно испуганной птице, он
на лету расправлял свои крылья. Растянув марсели и круто обрасопив фока-реи,
мы поставили фор-стень-стаксель, сбросили якорные буи и приготовились
отдавать кормовой конец.
- На баке все готово? - закричал капитан.
- Да, сэр, все, - подтвердил помощник.
- Отдавай!
- Отдано, сэр!
Якорная цепь заскрежетала на шпиле и в клюзе, нос судна резко увалился
под ветер, надраив заведенный дуплинем кормовой трос.
- Отдать на корме! - И в одно мгновение мы уже забрали ход. Как только
бриг достаточно увалился, реи были круто обрасоплены, поставлены фок и
трисель, и мы привели якорную стоянку на корму, оставляя мыс на достаточном
удалении в стороне.
- Най тоже снялся, - заметил капитан старшему, и мы увидели за кормой
маленькую бригантину, следовавшую за нами.
Ветер заметно свежел, дождь лил уже совсем всерьез, вокруг сгустилась
чернота, но капитан не убавлял паруса, пока мы не прошли мыс. Как только он
остался за кормой, мы снова полезли на мачты и взяли по два рифа на всех