"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

Консепсьон, и вам станет понятно, как мы были приятно удивлены в Монтерее.
Кроме того, здесь почти нет прибоя, а это было для нас немаловажным
обстоятельством. В этот день бухта была гладкая, как деревенский пруд.
Мы высадили на берег агента и пассажиров и увидели, что на берегу их
встречали какие-то люди, которые, хотя и были одеты в местные костюмы,
говорили по-английски. Потом мы узнали, что это были англичане и американцы,
которые женились и поселились в здешних краях. С приходом в Монтерей связано
одно событие, касающееся прежде всего моей персоны (первое серьезное
достижение в морском ремесле), заключавшееся в спуске на палубу
бом-брам-рея. Мне уже дважды приходилось видеть, как это делается в море, и
старый матрос, чье расположение я завоевал не без труда, обучил меня всем
тонкостям этой работы и посоветовал воспользоваться первой же возможностью
на стоянке, чтобы испытать себя. Я сказал об этом второму помощнику, с
которым был в дружеских отношениях еще тогда, когда тот служил матросом.
Вскоре меня призвал старший помощник и велел приниматься за дело. Я полез
наверх, повторяя в уме все, что предстояло сделать, и старался работать как
можно тщательнее в должном порядке, ибо малейшая ошибка неизбежно испортила
бы все дело. К счастью, я не получил никаких замечаний и даже заслужил
"хорошо сделано" от старшего помощника, когда рей оказался на палубе. Это
доставило мне не меньшее удовольствие, чем "bene" под латинским упражнением
в Кембридже.

Глава XII
МОНТЕРЕЙ

Назавтра предстояло воскресенье, а на торговых судах это свободный
день, когда часть команды отпускают на берег. Матросы уже рассчитывали
отдохнуть и даже спорили, кому проситься в город. Однако утром совершенно
неожиданно выяснилось, что придется лезть наверх и спускать ту самую
стеньгу, которая треснула во время шквала, а потом выстреливать новую и
заводить такелаж. Тут уже нам стало не до шуток. Если и можно чем-нибудь
вызвать сильное раздражение моряка, то самое подходящее - оставить его без
воскресенья. Конечно, моряк не всегда проводит его с пользой, а вернее,
почти никогда, но все-таки для него это единственный день отдыха. К тому же
он и без того нередко лишается минуты покоя из-за штормов и всяческих
неотложных дел, и потому воскресная работа, когда судно стоит недвижимо в
порту, выводит из себя даже самых терпеливых. Единственной причиной в данном
случае могло быть лишь то, что капитан решил пригласить в понедельник
таможенных чиновников и хотел перед этим привести бриг в порядок. Ну, а
Джек-матрос - это же раб на судне, хотя, впрочем, у него есть немало
возможностей, чтобы "волынить" и уклоняться от исполнения капитанских
приказов. В случае крайней опасности, если с матросом хорошо обращаются,
никто не работает быстрее, чем он. Но стоит матросу почувствовать, что его
заставляют гнуть спину по пустякам, то есть, как говорят на флоте,
"надувают", ни один ленивец[15] не может быть медлительнее его. Матрос не
может не подчиниться приказу и выказывать неповиновение, и все, что бы ни
приказал помощник капитана, приходится исполнять. Однако каждый, кто был в
море хотя бы три месяца, знает, как "крутить Тома Кокса" - "три раза обойти
баркас, а потом навалиться на бачок с питьевой водой". В это утро все так и
шло. Стоило послать человека вниз за блоком, как он переворачивал в