"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

- Не призывай Иисуса! - заорал капитан. - Он тебе не поможет! Зови
Фрэнка Томпсона! Вот кто тебе нужен! Фрэнк Томпсон, а не Иисус!
При этих словах, которые я не забуду до самой смерти, казалось, кровь
во мне остановилась. Я не мог больше видеть это и, почувствовав новый
приступ тошноты, отвернулся и стал смотреть в воду. В голове молниеносно
промелькнуло несколько мыслей - о нашем положении, решимость добиться
наказания капитана, когда вернемся домой, - но крики истязаемого и капитана,
звуки ударов не позволяли сосредоточиться. Наконец все смолкло и,
обернувшись, я увидел, как старший помощник по знаку капитана отвязывает
Джона. Тот, согнувшийся от боли почти пополам, поплелся на бак и спустился в
кубрик. Остальные замерли на своих местах, а капитан, раздуваясь от злобы и
преисполненный гордости от содеянного, расхаживал кругами по юту и после
каждого поворота выкрикивал:
- Теперь будете знать свое место! Вы все у меня вот здесь и можете быть
уверены, я вам не спущу! Теперь вы узнали меня! Я вас приведу в чувство!
Каждого! Иначе всех засеку, и мальчишку тоже! Помните, у вас есть погоняла,
как для черных рабов! Пусть еще кто-нибудь попробует заявить мне, что он не
черный раб!
Подобными рассуждениями, предназначенными успокоить нас и предотвратить
неприятности в будущем, он развлекался минут десять, после чего сошел вниз.
Вскоре на юте появился Джон. Спина у него была исполосована во всех
направлениях и сильно распухла. Он сказал стюарду, чтобы тот попросил для
него у капитана немного мази или бальзама.
- Нет! - крикнул капитан, слышавший все. - Скажи ему, пусть наденет
рубаху и отвезет меня на берег. Это лучшее лекарство. У меня на судне никому
не позволено разлеживаться!
Он велел мистеру Расселу взять обоих наказанных и еще двух матросов в
шлюпку. Мне тоже пришлось идти с ними. Оба с трудом сгибали спину, а капитан
то и дело покрикивал: "Навались!", но, видя, что они стараются изо всех сил,
оставил их в покое. За все время, пока мы шли эту лигу, ни он, ни агент,
сидевший на корме, не произнесли ни слова. Когда шлюпка пристала, агент и
капитан с помощником направились к дому. Я с другим матросом остался возле
лодки, а Джон и Сэм медленно отошли в сторону и устроились на камнях.
Какое-то время они о чем-то говорили между собой, но потом разошлись и сели
порознь. Я немного побаивался за Джона. Он был иностранцем, да к тому же
очень вспыльчивым, и имел при себе нож, а капитан должен был возвращаться к
шлюпке один. Но ничего не случилось, и мы спокойно вернулись на бриг.
Капитан, возможно, имел при себе оружие, и, если бы они отважились напасть
на него, им, скорее всего, пришлось бы спасаться бегством. Возможно, они
обрекли бы себя на голодную смерть в калифорнийских лесах, если бы их не
изловили солдаты, соблазненные наградой в двадцать долларов.
Когда вся дневная работа была закончена, мы спустились в кубрик и
принялись за наш нехитрый ужин, но никто не произнес ни слова, и, несмотря
на субботний вечер, никто не пел "о милашках и женах". Всех не покидало
тягостное чувство. А двое наказанных лежали на своих койках и стонали от
боли. Мы тоже улеглись, однако я никак не мог заснуть. Звуки, временами
доносившиеся с коек пострадавших, свидетельствовали о том, что они не спят,
да и как можно спать, если человек не находит себе места от боли? Тусклая
раскачивающаяся лампа освещала наше убогое жилище, и мне приходили на ум
разные мысли. Я не опасался, что капитан поднимет на меня руку, но не мог не