"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

возник спор, кто первым пустит чашу по кругу - новички или старые
калифорнийские волки. В конце концов дело решилось в пользу последних, и
начались возлияния. Поскольку народа было немало (в том числе несколько
"отирал", забежавших в кабак воспользоваться матросской щедростью), а вино
было по реалу за стакан, то, естественно, это не могло не проделать изрядную
дыру в карманах угощающих. Потом подошла очередь нашего брига, и мы со
Стимсоном, торопясь вырваться на свободу, хотели было заказать угощение
первыми, но не тут-то было. Как оказалось, и в этом соблюдается строгий
порядок - сначала угощают старые матросы, которые не позволят, чтобы их
обходили какие-то юнцы. Поневоле (bon grй mal grй) нам пришлось ждать своей
очереди, хотя мы и испытывали опасения, во-первых, опоздать к своим лошадям,
а во-вторых, набраться лишнего, ибо пить надо всякий раз, и, выпив с одним,
нельзя отказать другому, не оскорбив его.
Наконец наступил и наш черед, и, исполнив все надлежащие формальности,
мы все-таки сбежали и стали бродить между домов, надеясь нанять лошадей,
чтобы осмотреть окрестности. Сначала наши поиски не имели успеха, все
местные жители - эти бездельники - тянули лишь свое обычное "кто знает?";
так у них принято отвечать на все вопросы. Но наконец мы повстречали
мальчугана-канаку с "Аякучо", который прислуживал капитану Вильсону; он
знал, что нужно сделать, и вскоре для нас были готовы две оседланные лошади.
Мы могли распоряжаться ими в течение дня всего за один доллар, а вечером
даже добраться верхом до берега. В Калифорнии лошади - самый дешевый товар.
Прекрасные животные стоят не дороже десяти долларов, а те, что похуже, идут
за три или четыре. Беря лошадь напрокат, вы платите только за седло и за
труд изловить ее. Главное - возвратить в целости и сохранности сбрую, о
самой лошади мало кто беспокоится. Сначала мы направились в древнее
обветшалое пресидио, стоявшее на возвышении неподалеку от селения. Как и все
прочие форты, он имел форму открытого квадрата и находился в полуразрушенном
состоянии, за исключением одного крыла, где помещался комендант со своим
семейством. Пушек было всего две - одна заклепанная, другая без лафета. Весь
гарнизон состоял из дюжины оборванных и полуголодных парней, и нам
рассказали, что далеко не у каждого из них был мушкет. Ниже напротив форта
раскинулось крошечное селение - около сорока потемневших хижин и три-четыре
выбеленных дома, которые принадлежали gente de razуn. Этот городок был вдвое
меньше Монтерея или Санта-Барбары, и, кажется, в нем ничего не производили и
не продавали. От пресидио мы поскакали к миссии за три мили от города. Почвы
здесь песчаные, и вокруг не было ничего похожего на деревья, зато повсюду
обильно росла зеленая трава. Попадалось также множество кустарников и прочих
зарослей. С удовольствием проехав мили две, мы увидели белые стены миссии и,
переправившись через небольшой ручей, подъехали к ней. Миссия была построена
из необожженного кирпича и оштукатурена. Ее облик, несомненно, производил
впечатление: несколько уродливых построек, соединенных друг с другом и
выстроенных прямоугольником, над ними возвышалась церковь с пятиглавой
звонницей, с большими колоколами и огромными ржавыми крестами. Тут же
прилепились два-три десятка хижин, сооруженных из соломы и веток. В хижинах
жили индейцы, работавшие на миссию и пользовавшиеся ее покровительством.
Через ворота мы въехали на открытую площадь, где царила мертвая тишина.
С одной стороны от нас была церковь, по другую - ряд высоких строений с
зарешеченными окнами. Третью сторону занимали более мелкие постройки, или
службы, четвертую составляла лишь высокая стена. Мы не могли обнаружить