"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

только изредка, ведь большинство подходящих к берегу китов - это финвалы и
горбачи, добывать которых значительно труднее, и, кроме того, считается, что
из-за малого количества жира с ними не стоит связываться. Вот почему
китобойные суда не приходят к побережью. Наш капитан сговорился было с
капитаном Наем с "Лориотты", который плавал раньше на китобойце, добыть
одного кита экипажами двух шлюпок, но так как у нас было только два гарпуна
и не оказалось подходящего линя, они отказались от этой затеи.
В марте, апреле и мае киты в больших количествах появляются в открытых
портах Санта-Барбары, Сан-Педро и других и плавают неподалеку от берега, а
некоторые заходят даже в закрытые гавани Сан-Диего и Монтерея. К середине
лета они отходят от берега и "пасутся" на прибрежных банках. Во время
перехода в Сан-Хуан мы видели несколько великолепных стад кашалотов, которые
легко распознаются по высоким фонтанам.
Пройдя вдоль спокойного тихоокеанского берега, мы отдали якорь почти в
открытом море на двадцатисаженной глубине, напротив крутого холма, который
был вдвое выше нашей бом-брам-стеньги. Мы много слышали об этом месте от
матросов с "Лагоды", которые утверждали, что это самая последняя дыра во
всей Калифорнии. Берег здесь каменистый и совершенно открыт зюйд-остам.
Поэтому суда вынуждены при первых же признаках надвигающегося шторма спешно
сниматься и искать спасения в океане. Мы свезли на берег агента и стали
ждать, пока он взбирался по тропе, извивающейся по холму, которая вела к
невидимой нам миссии. Нам было любопытно взглянуть на это необычное место,
и, вытащив шлюпку повыше, хорошенько привязав ее, мы принялись расхаживать
по берегу.
Сан-Хуан - единственное романтическое место на этом побережье. Ландшафт
здесь на протяжении нескольких миль представляет собой высокое плоскогорье,
отвесно обрывающееся к воде, и об этот крутой обрыв непрестанно разбиваются
океанские волны, подмывая самое основание берега. Как раз там, где мы
подошли к берегу, была небольшая бухточка, скорее, неглубокая излучина, где
при полной воде между кромкой воды и основанием холма оставалось несколько
квадратных футов песка, - единственное место, пригодное для высадки. Прямо
перед нами на высоту четырехсот или пятисот футов вздымалась отвесная скала.
Как спускать здесь шкуры и поднимать на плато товары для миссии, было выше
нашего разумения. Хотя агент и отправился кружным путем, ему то и дело
приходилось перепрыгивать через расселины и карабкаться на крутизну. Однако
это нас не насторожило. Видя, что агент будет отсутствовать не меньше часа,
мы разбрелись по берегу, собирая раковины вдоль полосы прибоя, где море с
ревом обрушивалось потоками воды в расселины между большими скалами. "А
каково-то здесь при зюйд-осте!" - подумалось мне. Утесы были не меньше, чем
в Ньюпорте и, на мой взгляд, еще величественнее, благодаря своим причудливым
изломам. Да и вокруг все поражало грандиозностью, а безмолвие и пустынность
придавали этому месту особенную торжественность. На многие мили вокруг ни
единой человеческой души, кроме нас. И никаких других звуков, кроме шумного
дыхания Великого океана. А рядом высокий и отвесный как стена холм,
отрезающий нас напрочь от мира суши. Я отделился от товарищей и присел на
камень в том месте, где набегавшая вода образовывала красивую струящуюся
излучину. По сравнению с плоским и унылым берегом остальной Калифорнии
подобное величие было столь же живительно, сколь высокий утес среди скучного
ландшафта. С тех пор как я покинул дом, едва ли не впервые мне довелось
остаться совершенно одному и не ощущать присутствия себе подобных. Все