"Ричард Генри Дана. Два года на палубе (1840) " - читать интересную книгу автора

свете. Ему перевалило за пятьдесят, и у него не хватало двух передних зубов,
некогда выбитых его же родителями в знак траура после смерти великого
сандвичева короля Камехамехи. Мы всегда говорили ему, будто он лишился
зубов, когда поедал капитана Кука. Только это могло рассердить его. Он
приходил в сильное возбуждение и отвечал: "Аоле! (Нет!) Не ел капитан Кук. Я
пиканини, маленький, такой вот! Отец видел, я не видел".
Мистер Бингэм был у них вроде патриарха, и к нему относились с
величайшим почтением, хотя он и не имел того образования и той энергии, кои
отличали мистера Маннини. Я часами разговаривал со стариком о Камехамехе -
Карле Великом Сандвичевых островов; его сыне и наследнике Рихо-Рихо, который
умер в Англии, а тело его было доставлено на Оаху фрегатом "Блонд" под
командой лорда Байрона и чьи похороны мистер Бингэм прекрасно помнил. Мы
также беседовали про обычаи времен его детства и о переменах, произведенных
миссионерами. Он никогда не хотел признать, что у них ели людей, да и в
самом деле обвинить столь разумных и цивилизованных людей в таком варварстве
значило бы нанести им тяжкое оскорбление. И в самом деле, пожалуй, ни один
народ на земле, известный истории, не сумел за столь короткое время уйти так
далеко вперед, вырвавшись из состояния варварства. Я мог бы доверить не
только все свое состояние, но и саму жизнь любому из них, а уж если бы мне
понадобилась какая помощь, если бы мне пришлось просить кого-либо о
самопожертвовании, я, несомненно, обратился бы к сандвичанам Ведь наши янки
в подобных случаях сначала долго соображают, какая им будет от этого выгода.
Обычаи канаков и их манера обращения друг с другом обнаруживают их душевную
простоту и первозданную щедрость, которые воистину поразительны и являются
живым упреком всем европейцам. Что есть у одного, принадлежит всем. Они
делятся деньгами, едой и одеждой, вплоть до последней щепотки табака.
Однажды я слышал, как мистер Бингэм ответил с величайшим негодованием
купцу-янки, который хотел убедить его, что денежки лучше попридержать для
себя: "Нет! У нас не так. Одному деньги - всем деньги. А ты - один получил,
сундук запер. Нехорошо! Все канака, как один!" Они придерживаются этого
принципа настолько твердо, что никто из них не начнет есть, не предложив
прежде пищу всем окружающим. Я видел, как сандвичанин разделил сухарь, по
праву принадлежавший только ему, на пять частей, хотя сухарь составлял весь
его скудный рацион из-за нехватки в то время съестных припасов на побережье.
Больше других нравился мне Надежда, которого любили и матросы, и
помощники капитана, и вообще все, кто знал его. Это был смышленый и добрый
парень. Я ни разу не видел, чтобы он рассердился, хотя белые нередко дурно
обходились с ним, особенно это относится к грубым помощникам с разных судов.
Он отличался неизменной вежливостью, был очень услужлив и всегда помнил
добро. Однажды мне пришлось ухаживать за ним, когда он болел; я даже таскал
для него с судна лекарства, в то время как ни капитан, ни его помощники не
пожелали даже слышать о нем, и он не забыл мне этого. У каждого канаки есть
свой особенный друг - aikane, ради которого он готов пойти на все, даже на
величайшие жертвы. Вот таким другом Надежда избрал меня. Полагаю, не
существовало на свете такого, чего он не отдал бы мне. А я был его товарищем
среди американцев и учил буквам и цифрам. Он очень интересовался Бостоном
(как у них принято называть Соединенные Штаты), задавал множество вопросов о
домах, людях и прочем и всегда просил объяснить смысл картинок, попадавшихся
в книгах. Вообще канаки способны схватывать все на лету, и многое из того,
что казалось мне совершенно недоступным для их понимания, они осваивали в