"Дмитрий Данилов. Гвардеец (Оболганная эпоха)" - читать интересную книгу автора

Так, католики отпадают, православные тем более... Рискну.
- ...лютеранская, - добавил я, надеясь, что заминка с ответом
получилась незначительной.
Чиновник удовлетворенно кивнул, писец старательно заскрипел пером.
- Каково состояние твое?
Вряд ли меня спрашивают о самочувствии. Видимо, интересуются
материальным положением. Так, что там Карл говорил:
- Имение моей матушки неподалеку от Митавы.
Если спросят, сколько душ - завалюсь. Я ведь понятия не имею, сколько
фон Гофены народа под ярмом держат. Хотя Фалалеев тем более не в курсе.
- Возраст твой?
Хм, будем надеяться, что мы с Дитрихом погодки.
- Двадцать пять лет.
- Скажи нам, Дитер фон Гофен, что привело тебя в державу Российскую?
Вариант с иномирянами, разумеется, отпадает.
- Желание послужить России и матушке императрице, Анне Иоанновне, -
завернул я, памятую слова Карла.
Фалалеев поморщился. Как следователи, он без сомнения был циничен и
смотрел на показания подозреваемых с большим скепсисом.
- А кто выступил твоим другом и сопровожатым?
- Мой кузен Карл фон Браун, родом из Курляндии.
Правда, только правда и ничего, кроме правды. Первый раунд я
продержался. Было бы глупым засыпаться на начальной стадии.
- Проверим, не говоришь ли ты неправду и не был ли в руках заплечных
дел мастера, - задумчиво произнес Фалалеев. - Сымай рубаху.
Я разделся до пояса. Палач смочил руку и провел по голой спине.
- В палаческих руках не был. Нет ничего, - констатировал он.
- Не единого рубца? - расстроено спросил Фалалеев.
- Вообще следов кнута нет. Спина чистая.
Я обрадовался, что Дитрих был законопослушным гражданином, иначе
неизвестно как бы повернулся допрос.
- Государево дело за ним такое, - чиновник продиктовал список
обвинений, затем вернулся ко мне:
- Скажи, зачем учинил злодейство на дороге, убив капрала
Преображенского полка Звонарского, лакеев его Жукова и Зорина, а иже с ними
поручика полка Измайловского Месснера?
- Признаю себя виновным в смерти Звонарского и одного из лакеев, не
знаю фамилии. Хочу заметить, что я вынужден был взять на душу грех, ибо
застал этих людей за разбоем, учиненным над поручиком. В смерти Месснера
моей вины нет. Его предательски застрелил кто-то, оставшийся неизвестным.
- Как смеешь ты, душегубец, клеветать на мужей достойных? - взвился
Фалалеев.
- В моих словах неправды нет. Я говорю только то, что видел
собственными глазами. Спросите Карла фон Брауна. Он подтвердит.
- У тебя еще будет возможность стать с ним с очей на очи, - заявил
чиновник, намекая на очную ставку.
- Прекрасно. Тогда обратите внимание на рану поручика - его застрелили
со стороны спины, в то время, как я держал его на руках. Более того, при мне
и оружия-то огнестрельного не было. Уверен, в показаниях свидетелей это
отражено.