"Софрон Петрович Данилов. Бьется сердце (Роман) " - читать интересную книгу авторадень гремел его молот. Он даже обедал в кузне, чтобы надолго не отлучаться,
- стлал себе на чурбаке тряпицу. Но стучал, стучал, а из бедности всё не мог выбраться, ничего не выходило, с хлеба на воду перебивались. О тех давних временах в памяти Всеволода сохранилось: звенит в ушах, не смолкая, железо о железо. И вдруг - тишина. Будто оглушило, будто слуха лишился. Это кузнец Левин ушёл на войну. По какой-то особой мобилизации, когда уже подчистую выбирали, попал и он в аркан, который получается из серой солдатской скатки. Далеко от Томской губернии шла война, русский царь чего-то там не поделил с японским. И без Левина-цыгана у них, как видно, ничего не получалось. Никогда раньше кузнец из родного села и носа не казал, а тут - под Мукден... Многое забылось, но час, когда воротился с войны отец, запомнился в самых малых подробностях. Всеволод в тот вечер едва дотащился до постели. Второй год батрачил он по найму у Архиповых, а уж Архиповы даром никого не держали, умели выжать из работника. Всеволоду и десяти не было, совсем мальчишка, откуда силе взяться. Он умостился в своём углу, затих. Сквозь сонно сомкнувшиеся ресницы виделся дрожащий огонёк жирника. Убиралась мать, тень её громоздилась по стене. Вдруг дверь в избу распахнулась, и кто-то огромный, согнувшись и почему-то спиной вперёд, ввалился через порог. Показалось - разогнись эта спина, так и поднимет на себе их избёнку. Мать, изумлённо постояв минуту, кинулась к спине, с воем ухватилась за полу шинели: - Николенька!.. О господи, боже мой!.. Живой! А Ванятка... Катенька Ванятка и Катя, братик с сестричкой, почти в одночасье померли минувшей весной от испанки - эпидемия косила в тот год целые сёла. - Ты!.. Что баешь, стерва? - закричал отец (Всеволод уже понял, что этот огромный солдат в серой папахе и есть долгожданный отец). - Где дети, спрашиваю?! - Николенька... не виновата, господь видит... Светлые их души... всевышний сам... Отец оттолкнул мать и с перекосившимся от горя лицом шагнул к куче тряпья, в которое зарылся Всеволод. Мальчик с ужасом услышал, как стучит под солдатом деревяшка вместо ноги. - Где дети, спрашиваю, так-растак!.. Он выхватил Всеволода из постели, больно прижал лицом к чему-то железному на шинели. - Сева вот... Сева живой... - твердила сбоку мать. Отец так стиснул, что помутилось в глазах, Всеволод повис у него на руках чуть живой. Потом солдат до утра сидел перед огромной бутылью, пьяно мотал головой, зажатой меж ладоней: - Думал, - а что мне нога! Думал, ведь дети растут, подпора мне... Детоньки мои... И снова, в который раз, он шёл в угол, склонялся над сыном. Скрипела его деревянная нога, сивухой, острым духом солдатчины разило от отца, - Всеволод притворялся спящим. - Спи, родной... Хоть и калека я, без ноги... А взращу! Жизни не |
|
|