"Софрон Петрович Данилов. Бьется сердце (Роман) " - читать интересную книгу автора

подумалось Всеволоду, когда Архипов при виде его разулыбался, будто друга
любезного встретил.
Левин не удостоил старика и словом. Не вынимая руки из кармана шинели,
он прошёл в дальнюю комнату, полез на чердак, обыскал амбар, спустился в
ледник, - благо, изучил он подворье в своё время вдоль и поперёк. Но
напрасно всё.
Когда весь в паутине и соломенной трухе вылез он из ледника и
встретился взглядом с Архиповым, на лице старика не осталось и следа
блажной улыбочки. Жёстко и осмысленно были нацелены в него два чёрных
зрачка.
- Чего ищешь, товарищ? Подсобить, может? Я ить хозяин тут...
- Где выродки твои? Филя с Костей где?
- Выродки? Сыны мои, стало быть... Соскучился по сынам моим?
Повидаться с сынами захотел, стало быть?
- Ты, старый сыч, говори, чего спрашивают!
- А чего?
- Сыновья где, куда прячешь?
- Тю-тю... Далеко орёлики. Чует моё сердце - далеко. И надёжно, под
господом-то богом... Зря шаришь, товарищ, мышей распугиваешь, как кот.
- Зря? Это мы ещё поглядим! От меня не уйдут!
Болезненная краснота, как от огня, ударила в лицо старика:
- Руки коротки, вонючка! Бродяга драный...
На том и расстались. Такая у них встреча была. Ещё бы слово сказал
Архипов, не сдержаться Всеволоду, так бы и разрядил обойму. Но старик
больше ничего не сказал.
В эту зиму Всеволод Левин не столько учительствовал, сколько мотался с
чоновским отрядом
по окрестным пущам, помогая очищать родной край от бандитского
отребья.
И всё думалось: нападёт на след... Когда ты молод и душа твоя в боевом
запале, когда легко несёт тебя вперёд могучий поток народной борьбы и
верные товарищи бок о бок с тобой, в такую пору верится, что всё по плечу,
что нет на свете беды, какую бы не сумел превозмочь, стоит только захотеть.
Но вот наступает час, когда с болью и недоумением понимаешь: есть на
свете такая беда. Та же сила в руках и так же сердце горячо, но руки
опускаются как перебитые. "Сева вам припомнит!" Кому? В чёрных твоих снах
всё кричит отец окровавленным ртом, изба горит, летят по ветру клочья
пламени, и мать смотрит тебе в самую душу. Всеволод, просыпаясь, стонал от
бессилия.
Он дошёл до точки, за себя уже не ручался. И тогда, бросив учительство
на полуслове, Левин через сутки снова оказался в кабинете губкомовского
секретаря, от которого - давно ли! - яростно добивался назначения в
Сосновку. Он рассказал секретарю всё без утайки - больше не могу, хоть к
стенке ставьте. И секретарь понял его.
Левина освободили от учительства, хотя сельские учителя были тогда
дороже дорогого. "Куда же ты теперь?" - спросил участливо секретарь. Дорога
у Левина могла быть только одна - на восток. Там ещё громыхали отголоски
большой грозы и всё ещё дрался с белыми Дедушка.
- К Деду двину, куда ж ещё, - ответил Левин. - Получается, что не
добрал я маленько... С этой святой парой, с Филей да Костей, у меня теперь