"Софрон Петрович Данилов. Бьется сердце (Роман) " - читать интересную книгу автора

вас приехала, новенькая...
"Экая у него дурацкая привычка - кусаться без всякой нужды", - подумал
Аласов.
- Завуч её любит, жена завуча, мадам Пестрякова, в задушевные подруги
принимает. Как уж там она преподавала свою физику, эта Клеопатра, не скажу.
Но человек - дрянь. Раскрашена, разговоры ведёт - уши вянут... В один
прекрасный день - шум, крик, руки заломлены, слёзы потоком: "У меня в
классе украли десять рублей". Свои тетради она оставила на столе, а в одной
тетради червонец был. Этого червонца и не стало. "Учащиеся грабят своих
учителей!"
Отправляются трое - завуч, классовод Пестрякова и пострадавшая. Левин,
старик наш, попытался их усовестить, но где там!
У меня свой урок. Задал я ребятам разбирать рассказ по книжке, а сам
выхожу в коридор - не сидится на месте, душа ноет. За дверью девятого вроде
бы тихо - слышно, как Тимир Иванович что-то бубнит... Но вдруг открывается
дверь, и вылетает в коридор парнишка, Макар Жерготов. Схватил пальтецо с
вешалки и вон из школы. Вскоре ещё несколько ребят, и все почему-то держат
раскрытые сумки. Тут меня как обухом: обыскивают! Тимир Иванович
выскакивает следом: "Куда пошли, урок начинается!" А мальчишки ему: "Ворам
учиться ни к чему!" Все ушли, ни один не остался.
- А вы-то! Стоять в стороне и не крикнуть... - возмутился Аласов,
забыв про обидчивость собеседника.
Но тот не обиделся, только исподлобья, очень внимательно, поглядел на
Аласова.
- Вы что, действительно об этой истории ничего не знаете?
- Да откуда мне!
- Гм... Может, вам и простительно. Почему я не крикнул, говорите? В
этой школе нет никого, кто кричал бы громче меня. Едва до суда не
докатился. Не чаял, да вдруг в этой истории главным её персонажем стал.
Закричал я громко, когда увидел обыск, - прямо-таки внутри зашлось. Влетел
в девятый, что уж я наговорил этим обывателям, потом и вспомнить не мог. Но
если верить акту, который они передали в прокуратуру, так я и выражался
нецензурно, и оскорблял, и даже пытался учинить физическую расправу. К акту
червонец пришпилили, вещественное доказательство. Нашлась на тот случай у
меня в кармане десятирублёвая бумажка, я её в физиономию Клеопатре швырнул.
- А прокурор что?
- Да ничего, прокурор... Выговором в приказе отделался. После мне
дважды предлагали перевод в соседний район. Ну, уж нет, с Наховым у них
ничего не выйдет. Оставить ребят в руках Пестряковых? Вот им... - Нахов
сложил кукиш и повертел им перед лицом Аласова. - Понятно?
- Понятно.
- Не оставлю ребят! - повторил Нахов с такой категоричностью, будто
именно Аласов отсылал его в соседний район. - Вас тут много любителей
философии. А до драки доходит - все философы в кустах. Назавтра я всех
учителей обошёл: нельзя же было оставлять это дело, в нашей школе детей
обыскивают! Думаете, поддержали меня? "С одной стороны, с другой
стороны..." С одной стороны, я вроде бы прав, что возмущаюсь обыском, но, с
другой стороны, не имел права замахиваться палкой... Потихоньку спустили на
тормозах, вроде ничего такого и не было. Клеопатра уволилась скорехонько,
до конца года не дотянула. А между прочим, домработница её, простая душа,