"Софрон Петрович Данилов. Бьется сердце (Роман) " - читать интересную книгу автораКрасноармейская шинель на нём, заломленная на затылок коммунарка. Я уже
по-якутски мало-мало понимал, от своей Ааныс набрался, да и вообще... Стою тихонько позади всех, слушаю: "Баям и тойонам, угнетателям бедняков... обломать рога без всякого разговора... баев вниз гнать, бедняков поднимать..." Кончил он читать, поговорил с людьми ещё о том о сём, наконец разошлись все, остались мы вдвоём. Отрекомендовался я. Ух, как он мне обрадовался - учитель приехал! Звали председателя Семёном Кымовым. Тоже воевал, из госпиталя едва живым выбрался. "Вот уже в наслеге нас двое... Коммунистов! - говорит мне, да так у него это звучит, будто нас тысяча. - Уж мы им теперь покажем!" И костистым своим кулаком грозит кому-то. Потом оглянулся на дверь, подаёт мне бумагу с печатью - ту самую, которую только что излагал. "Будь другом, прочти, что из исполкома пишут..." Сначала я и понять не мог, а когда понял, едва не расхохотался. Председатель-то неграмотный! Рассказывает: когда вернулся из госпиталя с председательским мандатом, пошёл слух: "Семён Кымов большим грамотеем стал!" А он слухов не отводит - ведь грамотного богачи ещё пуще станут бояться... Бумага та оказалась предписанием улусного исполкома насчёт дров для больницы - "заготовить и подвезти силами зажиточных хозяйств". "Вот видишь, - говорит он. - Всё правильно я читал. Угнетателей запрячь в сани, а беднякам крылья дать! Так наша красная власть в любом Назавтра он отрезал половину своей канцелярии под школу, соорудил дощатую перегородку. Обошли мы вместе юрты, составили список учеников. Заносили в список только детей бедняков, председатель на сей счёт был неумолим. Заикнулся я было о семьях среднего достатка, он и договорить мне не дал: "Чтобы Советская власть байских прихвостней обучала? Никогда! Знаешь ведь - кровь отцову не подведёт кровь сыновняя... От бая всегда бай получится". И видели бы вы председателя в тот день, с которого наша с вами школа началась! Вычистил свою шинель, на гимнастёрке сам заплаты поставил (семьи у него не было, один жил)... Рассадил я по скамьям ребят, человек двадцать пришло. Мешая русский и якутский (тоже волновался немало), стал объяснять детям, что есть школа, как мы будем заниматься и всё такое прочее. Кымов тоже сидит обочь, слушает внимательно, лишь головой изредка потряхивает - что-то ему в моих объяснениях не совсем нравится. Кончил я, и тут мой Кымов вскакивает с места, молча бросается за перегородку, а через минуту возвращается с Красным знаменем в руках. Флаг наслежного Совета. Поставил учеников строем, воздел знамя высоко и такую речь грохнул!.. Поздравляю, говорит, приветствую вас, красные школьники, с великим счастьем. Первая в наслеге большевистская школа призвала вас к себе под это знамя революции... Если оратора хочешь похвалить, о нём обычно скажешь: произнёс пламенную речь. И всё-таки, хоть и много я пламенных речей слыхал за свою |
|
|