"Джойс Данвилл. Открытие сезона" - читать интересную книгу автора

- А у вас есть дети? - я поняла, куда он клонит. Правильно ответить на
этот вопрос было невозможно: если я скажу - нет, он сочтет меня одной из тех
эгоистичных молоденьких штучек, которые пренебрегают своим общественным
долгом и выходят замуж ради развлечений; если я отвечу, что дети есть, но не
сообщу точные даты их рождения, он решит, что я вышла замуж по
необходимости.
- У меня двое детей, - сказала я, - девочка и мальчик.
- Да, - заметил мистер Скотт, - как вы повзрослели!
- Как чудесно, - подхватила миссис Скотт своим обычным ровным тоном. -
Как, должно быть, прекрасно рано заводить детей, теперь так многие делают. А
как вы управляетесь? Вам ведь даже удалось выбраться на эту вечеринку?
- О, у меня няня-француженка, - ответила я, пытаясь казаться этакой
богачкой: я знала, что это шокирует их, потому что, по их мнению, возможным
считалось тратить огромные суммы на садовников и домашнюю прислугу, а также
на украшение интерьера, но иметь няньку было таким же безнравственным, как
иметь личного шофера.
- Она мне необходима, - добавила я в подкрепление своих слов. - Чтобы
дать возможность выходить. Особенно в таком тихом местечке, как это.
- Думаю, вам очень понравится здесь летом. Так красиво, и весь Уэльс
словно стоит у вас на пороге. Мы и сами живем здесь неподалеку, переехали из
Челтенхэма, когда наша семья увеличилась. Дети живут отдельно, и большой дом
стал слишком велик для нас...
И в течение последующих пяти минут она рассказывала о том, насколько
дом стал велик для нее. В отличие от своего мужа она мной нисколько не
интересовалась. Едва прислушиваясь к ее словам, я думала, не ее ли
рафинированная безликость так привлекала меня в детстве: ее лицо могло
принадлежать только женщине, рожденной для должности руководителя. Я видела
такие лица у школьных директрис, у членов различных комитетов, у докторов и
университетских преподавателей, но не у простых людей. А вот черты моей
подвижной, худенькой матери, я часто замечала у буфетчиц и жительниц окраин.
Я задумалась о своей матери, а голос миссис Скотт все звучал у меня в ушах,
донося до меня истории судеб ее остальных детей и описание свадебного платья
Мери. Моя мама была инвалидом и всю свою жизнь страдала от туберкулеза,
который и убил ее за год до нашей свадьбы, когда ей было всего сорок три. Я
никогда не знала ее особенно хорошо: я была нянькиным ребенком, для меня
мать была экзотической несчастной женщиной, несколько месяцев проводившей в
санатории, а остальное время - в своей кровати. С самого раннего возраста
запомнилось мне постоянное сочувствие окружающих: мы с отцом казались
единственными людьми, способными спокойно воспринимать ситуацию. А такие
ситуации всегда притягивают людей, подобных Мери Скотт. Теперь мне кажется,
что они постоянно ожидали моей собственной трагической смерти, как в романе
Шарлотты Бронте, в школьной маленькой кроватке. Но вот я жива и здорова и
теперь понимаю, что за это должна благодарить поведению моего замечательного
отца, развившего во мне то, что сейчас оказалось мне полезным: прощение
некоторого снисходительного отношения к себе. Я научилась держать
определенную дистанцию с людьми вроде миссис Скотт, которая отождествлялась
мною с неким образом заменителя матери. Мне не хотелось иметь такую мать,
даже в детстве, но она олицетворяла так необходимую мне стабильность. Она
была доброй женщиной, я уважала то, как она управляла семьей и мужем. Но она
слишком многого была лишена.