"Джеральд Даррел. Гончие Бафута" - читать интересную книгу автора

прядкой его волос или обрезками когтей; в наши дни для той же цели,
очевидно, вполне годится фотокарточка. И все-таки, хотя горцы вовсе не
желали мне позировать, я ухитрился сделать несколько снимков очень простым
способом: становился к ним боком и глядел в другую сторону, а сам щелкал
аппаратом из-под мышки.
Однако вскоре я обнаружил нечто такое, от чего все мысли о фотографии и
колдовстве сразу вылетели у меня из головы. В одной из маленьких темных
палаток, которые окружали площадь, мелькнуло что-то рыжевато-красное, я
двинулся туда и увидел очаровательную обезьянку: привязанная длинной
веревкой за шею, она сидела на корточках в пыли и громко, пронзительно
кричала "прруп!". Шерсть у нее была светло-рыжая, на груди белая манишка, а
мордочка - траурно-черная. "Ее "прруп" звучало не то криком птицы, не то
дружеским кошачьим мурлыканьем. Несколько секунд она очень внимательно меня
разглядывала, потом вдруг вскочила и пустилась в пляс. Сперва она встала на
ноги и начала высоко подпрыгивать, широко раскинув руки, точно собиралась
прижать меня к груди. Потом опустилась на четвереньки и принялась скакать из
стороны в сторону как мяч, взлетая высоко в воздух. При этом она, видно, все
больше входила во вкус и прыгала все выше. Затем последовала короткая
передышка - и новые па: теперь обезьяна стояла на четвереньках, плечи и вся
передняя половина ее туловища раскачивались, как маятник, а задняя
оставалась совершенно неподвижный. Основная схема танца была ясна - и тут
обезьяна показала мне, на что способна подлинно искусная, опытная танцорка
из обезьяньего племени: она вертелась волчком, прыгала и скакала так, что у
меня голова пошла кругом. Обезьяна приглянулась мне с первого взгляда, а эта
неистовая пляска дервиша совсем меня покорила, и, конечно же, я просто не
мог не купить танцовщицу. Я заплатил ее владельцу двойную цену и с
торжеством унес обезьяну. В какой-то палатке я тотчас купил ей связку
бананов, и она была так тронута моей щедростью, что тут же меня
отблагодарила: обмочила мне всю рубашку. Я отыскал всех своих и шофера - от
них так и несло пивом, - мы погрузились в машину и поехали дальше. Обезьяна
сидела у меня на коленях, запихивала в рот бананы, обозревала окрестности из
окна кабины и слегка повизгивала от волнения и удовольствия. В знак
признания ее танцевальных талантов я решил назвать ее "Балерина" и впредь мы
ее так и звали - "красная мартышка Балерина".
Наше путешествие длилось еще несколько часов, и к концу его в долины
хлынули темно-лиловые тени, а солнце неторопливо погружалось в несчетные
пунцово-зеленые перистые облачка за самыми высокими вершинами западных гор.
Мы сразу поняли, что наконец достигли цели, потому что у Бафута дорога
просто кончилась. Слева тянулся огромный пыльный двор, окруженный высокой
стеной из красного кирпича. За стеной разместилось множество круглых хижин с
высокими соломенными крышами, они теснились вокруг небольшой чистенькой
виллы. Но все эти строения казались крохотными и жалкими по сравнению с
огромным сооружением, похожим на диковинный улей, только увеличенный в
тысячу раз. Это была огромная круглая хижина с толстенной соломенной крышей
куполом, загадочная и черная от старости. По другую сторону дороги начинался
крутой подъем, вверх тянулась широкая лестница ступеней в семьдесят - она
вела к большой двухэтажной вилле в форме коробки для обуви, каждый этаж ее
обведен был широкой сплошной верандой и обе веранды обильно увиты
бугенвиллеей и другими вьющимися растениями. Так, значит, вот он какой - мой
дом на ближайшие несколько месяцев.