"Джеральд Даррел. Перегруженный ковчег" - читать интересную книгу автора

выглядела пурпурной и неопределенно бесформенной, исчезая во мгле с заходом
солнца. Иногда она пряталась от нас, закрываясь белыми тучами и пропадая
порой на два-три дня. Рассматривая острые скалы, охраняющие лесные дебри на
приподнятой вершине горы, я все больше проникался желанием добраться до этих
лесов и познакомиться с таившимися в них загадками. Учтя стремление Джона
как можно быстрее избавиться от меня, я приступил к расспросам среди местных
жителей. Я узнал, что гора Нда-Али входит в сферу влияний жителей соседнего
поселка Финешанг и, конечно, что в горах обитают злые духи ю-ю. Ни одна
мало-мальски уважающая себя гора не могла бы обойтись без злых духов. Дальше
мне удалось узнать, что злые духи разрешили жителям Финешанга охотиться и
ловить рыбу только на нижних склонах горы и лишь один человек имел право
доступа к ее вершине. Этот человек был и единственным жителем поселка,
знавшим, какими тропами можно добираться до вершины горы. Я послал этому
фавориту злых духов послание, в котором выразил свое уважение и высказал
пожелание вместе с ним на один день подняться на вершину Нда-Али. После этой
первой прогулки я намеревался, передав этому охотнику командование над
группой охотников, птицеловов и слуг, разбить лагерь на заросшей лесами
вершине Нда-Али. С плохо скрываемым нетерпением ожидал я ответа на мое
послание, взоры мои с тоской обращались в сторону таинственной горы.
Коллекция птиц, собранная Джоном, достигла к тому времени больших
размеров и отнимала все его время. Помимо приготовления пищи (крутых яиц,
мелко нарубленного вареного мяса, сушеных фруктов и т. д.), Джон по
нескольку раз в день обходил все клетки, имея при себе банки, наполненные
кузнечиками и личинками ос. С помощью специальных щипчиков он собственными
руками кормил каждую птичку; при таком методе кормления он всегда был
уверен, что каждый из его пернатых пленников хорошо питается и находится в
удовлетворительном состоянии. Терпение и усердие Джона приводили меня в
восхищение; под его ласковыми заботами птицы чувствовали себя превосходно и
весело щебетали в своих легких деревянных клетках. Больше всего Джон
огорчался, когда ему приносили изувеченных и умирающих птиц. Он показывал
мне красивых, с ярким оперением пташек и говорил сердито:
- Смотри, дружище, какая прекрасная вещь стала теперь совершенно
бесполезной только потому, что эти дурни не умеют как следует с ними
обращаться. Крыло у птицы переломано, она теперь уже никуда не годится. Мне
просто плакать хочется, честное слово.
После этого с охотником у Джона происходил примерно следующий разговор:
-Это плохая птица, - говорил Джон, - она ранена и скоро умрет.
- Нет, сэр, - отвечал охотник, - она не ранена, сэр. - У нее
переломано крыло, ты слишком крепко связал ее.
- Нет, она не умрет, сэр. Это хорошая птица, сэр.
- Что делать с этими олухами?- поворачивался ко мне Джон. -Они
всегда уверяют меня, что птица не умрет, даже если у нее переломаны все
кости.
- Да, они делают все возможное, чтобы переубедить тебя.
- Но это мне так надоело! Я заплатил бы за эту птицу пять шиллингов,
если бы она была в хорошем состоянии.
Однажды охотник принес гвинейскую цесарку величиной с крупного цыпленка
с серо-голубым, усыпанным белыми пятнами оперением; голова ее была украшена
гребнем пушистых перьев. Она находилась в тяжелом состоянии, и беглый осмотр
убедил Джона в том, что птица доживает последние минуты своей жизни.