"Джеральд Даррелл. Пикник и прочие безобразия" - читать интересную книгу автора

скучнейших английских мелкопоместных дворянчиков и не поговорить о том, чем
мы займемся сегодня ночью... причем предупреждаю, без секса не обойдется.
Урсула порозовела - отчасти от смущения, отчасти от удовольствия.
- Ну, я даже не знаю, - начала она, и я с радостью ждал продолжения. -
Я собиралась сегодня лечь пораньше.
- Дорогая, ты не могла сделать лучшего предложения! - воскликнул я.
- Ты отлично знаешь, что я подразумевала, - дернула она уздечку.
- Теперь, когда ты решила весь комплекс проблем Реджи, Марджери, Перри
и герцога, - возразил я, - почему бы тебе не расслабиться. Приглашаю тебя на
безнравственный сексуальный ужин, а потом решишь, где тебе провести
оставшиеся два дня в Венеции - то ли в твоем убогом пансионате, то ли в
спальне величиной с бальный зал, с видом на Большой канал.
- О-о-о! У тебя спальня с видом на Большой канал... развратник!
- Давай так - ты возвращаешься в свою гостиницу и переодеваешься, я
отправляюсь в свою, прослежу, чтобы в моем люксе навели надлежащий порядок,
и в половине восьмого захожу за тобой. К тому времени, надеюсь, ты успеешь
решить, стоит ли поменять твою жалкую обитель на одну из роскошнейших спален
Венеции.
Ужин удался на славу, и Урсула была в ударе. Когда дошла очередь до
кофе и бренди, я спросил, надумала ли она переменить жилье.
- Милый, ты романтичен, - игриво сказала она. - Совсем как Пасадубль.
- Кто? - удивился я.
- Ну, ты знаешь, тот великий итальянский любовник.
- Ты хочешь сказать - Казанова?
- Милый, ты опять меня поправляешь, - холодно заметила Урсула.
- Извини, - сказал я покаянно, - мне страшно лестно, что ты считаешь
меня таким же романтичным, как Пасадубля.
- Ты всегда был по-своему романтичен, - сообщила она. - Скажи, твоя
спальня в самом деле такая большая и из окна действительно видно Большой
канал?
- Да - на оба вопроса, - горестно произнес я. - Должен, однако,
сознаться, мне было бы куда приятнее, если бы для тебя мое личное обаяние
было важнее, чем размеры и расположение моей спальни.
- Я же говорю - ты романтичен, - пробормотала Урсула. - Почему бы нам
не отправиться в твою гостиницу, выпить по рюмочке и посмотреть на твой
люкс?
- Блестящая идея, - горячо подхватил я. - Пошли?
- Милый, это не романтично. Лучше поплывем.
- Конечно, - сказал я.
Урсула предпочла катеру гондолу.
- Понимаешь, - она вздохнула с наслаждением, - я всего четыре дня как в
Венеции, и каждый вечер выбирала гондольера.
- Никому не говори, - ответил я, целуя ее.
В пышном белом платье она была так хороша, что даже гондольер (деловой
и циничный представитель млекопитающих) был восхищен.
- Милый, - сказала Урсула, принимая театральную позу в свете фонарей на
пристани, - я уже предвкушаю наш роман.
С этими словами она шагнула внутрь гондолы, сломала каблук и плюхнулась
в Большой канал. Зная, что она плавает, как выдра, я мог бы ограничиться
минимумом джентльменских усилий, чтобы помочь ей выбраться из воды, однако