"Лоренс Даррел. Tunc ("Бунт Афродиты" #1)" - читать интересную книгу автора

что она имеет в виду, - поскольку Иоланта пришла именно оттуда; и она, она
никогда не скрывала от меня этого факта, ибо мы не обещали друг другу
верности до гроба. Больше того, благодаря ей я впервые побывал в том
борделе, когда флот покинул гавань.
Однажды летним вечером мы проехали в грохочущем полутёмном и затхлом
вагоне местного метро; Пи-рей был недалеко - бедный и гулкий городишко,
наполненный воем сирен, фабричных гудков и криками чаек. Заведение
располагалось на окраине, в мрачном и подозрительном квартале,
примечательном голубоватым светом уличных фонарей, явно оставшихся от
парижской выставки восемьдесят восьмого года. Его пересекала визжащая
трамвайная линия, столь неровная, что случайный трамвай трясло и мотало из
стороны в сторону, как паралитика. Заведение вознаградило моё любопытство, и
даже больше. Это было здание, похожее на казарму, расположенное по трём
сторонам украшенного флагами просторного внутреннего двора с фонтаном
посередине, наводящее на мысль о караван-сарае на краю пустыни. Аляповатый
фонтан давился и булькал, пуская тонкую струйку в чашу, поросшую мхом и
полную зеленой тины. По всем трём сторонам длинного низкого строения шли
комнатушки девушек, как ряды пляжных кабинок; сейчас здесь, конечно, было
пусто, все двери нараспашку. В одной-двух комнатушках ещё горели хлопковые
фитили, плававшие в блюдцах с оливковым маслом, - словно их обитательницы
только что выбежали, торопясь на вызов, и скоро вернутся. Но единственной
живой душой здесь была сторожиха - полубезумная старая карга, оживленно
разговаривающая сама с собой. "Выжила из ума", - махнула на неё Ио.
Снаружи у каждой двери стояло по паре деревянных сабо или башмаков на
деревянной подошве. Это было невероятно красиво, как в книжке сказок, -
густая тень, таинственный жёлтый свет, чёрный бархат неба над головой. В
каждой двери был прорезан традиционный глазок, но на сей раз - в форме
сердечка, сквозь который клиент мог рассмотреть освещённую девушку, прежде
чем сделать выбор. Кроме того, на каждой двери было грубо выведено масляной
краской имя девушки - присутствовала вся греческая мифология, шедевр
анонимности! Обстановка всех кабинок была типична и состояла из неуклюжей
железной кровати, крохотного туалетного столика и стула. И только украшала
свою комнатёнку каждая обитательница по-своему - зеркалом в черепаховой
оправе, или блестящей обёрткой от бисквита, или открытками с видами далёких
гаваней, иконкой с бутылочкой свежего оливкового масла рядом. Масло служило
двойной цели, религиозной и мирской, - поскольку единственным средством
контрацепции была смоченная в нем калимносская губка. Так священный сок
славил свой исторический род двойным возжиганием, воспламеняя мужчину и
освещая святого. На задней стене, невинное, как диплом на стене семинарии,
висело медицинское свидетельство с датой последнего обследования. На нем
было проставлено настоящее имя девушки.
Её комната (комната Антигоны) теперь была занята девушкой по имени
Эвридика Бакос, как значилось на свидетельстве. Но и Эвридика отсутствовала
по какой-то таинственной надобности, хотя в глубине перед смутным образком
святой Варвары теплился фитилёк. Впрочем, эта иконка, видимо, принадлежала
Иоланте - поскольку она задула фитилёк и реквизировала её. Из ящика дряхлого
туалетного столика, покрытого пёстрой клеёнкой, она изъяла гребень, щётку
сомнительной чистоты и стопку поношенного белья. Напоследок из-под стоявшей
в углу кровати с жестяным ночным горшком под ней извлекла связку дешёвых
журналов, где печатался романчик с продолжением, а также французскую