"Андрей Дашков. Bce писатели попадают в ад" - читать интересную книгу автора

- Обожаю эту работу! - заметил он, вскакивая из-за
стола. - Пойдемте-ка, я вам кое-что покажу.
И показал.
* * *
Снова был коридор - никуда не ведущий до тех пор, пока будто по
заказу подсознания не возник очередной тупик. В тупике была дверь - еще
один клапан в котле безысходности. Кафка последовательно открыл три замка
и налег на тяжелую створку.
- Наша психушка, - объяснил он. - Вот и первый сюрприз. Держу
пари, вы не ожидали увидеть здесь ничего подобного.
Да, Бут не ожидал. О стерильности речи уже не было. Особенно он не
ожидал увидеть тут клетку, похожую на медвежью, от которой за десяток шагов
несло кровью, калом и мочой. Вначале Бут даже не заметил обитателя ближайшей
камеры или, если угодно, палаты - и не мудрено: в глаза первым делом
бросались стены, сплошь покрытые коричневыми письменами. Поверх старых,
высохших надписей шли новые - вот откуда брался один из компонентов
будоражащего запаха! - и уже нельзя было разобрать ни единого слова этой
мрачной абракадабры, однако почти голый человек со спутанной бородой,
стоявший в глубине камеры, продолжал с маниакальным упорством водить по
стене пальцем, макая его в собственную кровь.
<<Сколько раз он вскрывал себе вены ЗУБАМИ?>> - подумал Бут и
поморщился. Из того, что он увидел, следовал по крайней мере один вывод.
Есть плохие места. Есть очень плохие места. Но как назвать место, где
даже нельзя покончить с собой?
- Тут мы держим неизлечимых, - продолжал Кафка бодрым и
невозмутимым тоном гида, знакомящего новичка с местными
достопримечательностями. - Тяжелый случай. Хорошо, что хотя бы редкий.
Не больше одного на тысячу.
Бут вздрогнул. Глаза подсказывали ему другое. Он видел ровные ряды
клеток по обе стороны прохода, которые уходили в бесконечность и
растворялись в темноте. Оттуда доносились стоны, чавканье, всхлипы... и
непрерывный тихий шорох, заменявший тут скрип перьев и дробь клавиатуры.
- Теперь предлагаю заглянуть в нашу тюрьму. - Кафка был сама
любезность. - Вы познакомитесь с системой исправления небезнадежных. У
них хорошие перспективы.
- Не надо, - сказал Бут. - Я все понял.
- Ну, дорогой мой, на это даже я не претендую, - заметил Кафка
скромно. - Впрочем, мне все равно. Тогда давайте покончим с этим. Вы
предупреждены.
С видом человека, до конца исполнившего свой долг, он запер дверь
психушки и направился к себе.
Бут постоял, раздумывая, куда еще может завести его больное
воображение. Больное, именно так. Он галлюцинирует под воздействием некоего
препарата. Пусть даже он свихнулся. Но и психи не живут вечно, вот что
утешает.
Он зашагал по коридору, воображая себя угодившим в изощренную
ловушку восприятия и изобретая различные способы самоидентификации. Все они
были несовершенны. Бут столкнулся с невозможностью преодоления субъективизма.
Один раз он едва удержался от того, чтобы проверить, есть ли у него кровь.
А если есть, то что это: сгустившаяся субстанция призрака - неощутимая и