"Эйв Дэвидсон. Феникс и зеркало (Авт.сб. "Феникс и зеркало")" - читать интересную книгу автора

настолько, что они не давали ему прохода.
Снова запел горн. Олень резко и высоко отскочил в сторону и наконец
пошел напролом; приклонив вниз голову, он - с сухим, запекшимся ртом -
прижался к ограде, выставив рога в сторону собак, поддел какую-то из них
на рога, отшвырнул другую копытом. Новый сигнал трубы прозвучал как плач.
"_Мы, приперли его, приперли!_" Сзади к оленю подкрался сержант и
перерезал ему горло клинком. "_Поберегись задней!_" Псари подзывали к себе
собак, горн возвестил победу, олень рухнул на землю. Поднялся, снова упал,
вновь поднялся, споткнулся и рухнул навзничь. К нему подбежали псари и
принялись макать хлеб в его кровь, скармливая его молодым собакам. Горн
протрубил смерть.
Оказалось, что рядом с Вергилием стоит Корнелия, а с другой стороны -
вице-король.
- То, что я совершила, - сказала она быстро и решительно, - я сделала
оттого, что была в отчаянии. У меня и в мыслях не было навредить вам,
поверьте, у меня не было сил, чтобы предотвратить то, что произошло. Но
клянусь вам теперь, пусть я умру, как умер этот олень, если в то же самое
мгновение, когда я увижу лицо своей дочери в зеркале, я не верну вам то,
что взяла.
Дож ухватился за ветвистые рога и вывернул голову оленя назад.
- Эй, ребятишки! - крикнул он, широко улыбаясь, - а кто из вас
придержит передние ноги, кто задние, и кто снимет пробу?
Молодой человек, наверное чей-нибудь сын, извлек нож и взрезал брюхо
оленя, чтобы "взять пробу" - выяснить, насколько толст слой жира. Вергилий
в последний раз взглянул на зверя. Что же, вот перед ним его собственная
судьба. Бежать он мог. Но не мог никуда скрыться.



7

Они ехали вместе - Вергилий на белой кляче-полукровке, а Клеменс на
крепеньком серо-буро-малинового цвета муле, который постоянно
оборачивался, пялился на Клеменса своими плутоватыми глазищами и
беззвучно, будто ухмыляясь, обнажал пасть, полную желтоватых зубов. Вдоль
аллеи стояли кипарисы, там и тут виднелись надгробья. Возле одного из
камней приятели приостановились и прочли эпитафию:

Ave Julia Conjux Carissimma
Salve Ad Aetemitam (*13)

- Мда, это бы меня тронуло, - пробормотал алхимик. - Когда бы подобные
вещи вообще меня трогали. Жили, поди, словно кошка с собакой, и вез он ее
сюда, улыбаясь до ушей... Так ты получил имперские бумаги?
Вергилий кивнул. Где-то невидимый пастух позвал свистом свою собаку, в
ответ донеслись лай, дружное блеяние и глухое позвякивание колокольчика на
шее холощеного барана, возглавлявшего стадо.
Впрочем, секретарь вице-короля был весьма далек от воодушевления.
- Знаете что, сударь... - сказал он, - на самом деле, без хорошего
конвоя вам никакие документы не помогут. Морские гунны сначала нападут, а