"Эйв Дэвидсон. Феникс и зеркало (Авт.сб. "Феникс и зеркало")" - читать интересную книгу автора

берега моря и почти совершенно заросла лимонными деревцами того
благоуханного сорта, что и дал свое имя острову. Сам Эрнас, впрочем, жить
предпочитал в палатке во дворе, заваленном запасными мачтами, старыми и
новыми парусами, грудами якорей и прочей морской утвари. Одет он был в
шелковый халат, робу и шапочку, сделанную из волчьей морды. Когда
посетители появились на его дворе, он был занят тем, что старательно
шлифовал песком весло.
- Привет, гунн, - приветствовал он Огненного Человека тоном не то
презрительно аффектированным, не то аффектированно презрительным. - Что
нынче приволок? - И, обернувшись к Вергилию, неожиданно спросил: - Эй,
Шаман-ар-Руми, не хочешь надеть медвежью шкуру? Наденешь? Я постучу для
тебя в барабан.
- Существуют вещи, - невозмутимо ответствовал Вергилий, - уважаемый
господин Эрнас, которые разумный человек позволить себе не может.
Эрнас было вытаращил глаза, затем сообразил, фыркнул и кивнул:
- Верно, Руми-шаман. Помню, когда я был мальчиком, Тилдас-шаман, мудрец
из Ханфолка, что с Атрийского моря, надел раз медвежью шкуру. Было это на
тризне по старому вождю. И что же? Они стали бить в барабаны, сам видел, а
дух медведя вошел в него, вошел и не отпускал. Он раздулся сразу, выше
стал, Тилдас-шаман, когти у него вылезли, точь-в-точь медвежьи, а барабан
бьет себе и бьет: тум-тум, тум-тум, а-тум, а-тум.
Воспроизводя звуки гуннских тамтамов, Эрнас поднялся на ноги, утонул по
щиколотки в прибрежном иле и принял точную стойку и позу медведя -
танцующего медведя. Глаза его вращались так, что видны были только белки,
руки двигались, будто медвежьи лапы, ноги знай себе ходили вверх-вниз,
вверх-вниз - с тяжелым притоптыванием. Глубокие и хриплые звуки раздували
грудь гунна, и он рычал, как медведь. Вергилий ощутил, что его плоть
содрогнулась от ужаса - то, что переступало с ноги на ногу перед ним, то,
что топало и кривлялось, уже было не человеком, изображавшим медведя, но
медведем, облаченным в шелковый халат. Наконец человек-медведь
остановился, рухнул на песок и будто уснул как зверь. Вергилий не успел
еще сделать шаг назад, как Эрнас вскочил на ноги, теперь уже похожий на
человека, рассказавшего им историю. Что же, так истории сначала и
рассказывались, - пришло на ум Вергилию, - это уже позже их стали
записывать сочинители.
- Ну, тут гунны устали, - продолжал Эрнас. - Хватит! Ахой!
Тилдас-шаман! Аваст! Подымай якорь, отлив, плыть пора! - Он пнул ногой
кого-то невидимого, скорчившегося на песке. - Вставай, вставай!
Тилдас-шаман, пророчествуй нам! Что рассказал тебе дух нашего старого
вождя, что сообщили тебе духи наших дедов и бабок?
Внезапно человек вновь сделался медведем и закрутился на своих четырех
лапах - медведь это был, медведь...
Стирая выступивший на лице пот, Эрнас сел на песке:
- Но ничего не сказал Тилдас-шаман. Ни слова. Ни слова не сказал он с
тех пор. Дух медведя как вошел в него, так и не отпускает до сих пор.
Держит его своими когтями в медвежьей шкуре. Вот так-то, Шаман-ар-Руми!
Хорошо, что ты не согласился, но еще лучше то, что ты не сказал мне прямо
"нет", потому что "нет" морским гуннам не говорят. Государственные бумаги
- что в них? Зачем они?
Внезапная перемена темы не смутила Вергилия.