"Эйв Дэвидсон. Феникс и зеркало (Авт.сб. "Феникс и зеркало")" - читать интересную книгу автора

возвышается над ним на своем троне, нагая, обернувшись к нему в профиль,
милая, серьезная, спокойная, торжественная и прекрасная. Бедра и грудь ее
были подобны бедрам и груди ни разу не рожавшей женщины; волны розового
света мягко опадали к ее ногам, разбивались в пыль и окутывали подножие ее
трона; хрустальные сферы двух Миров вращались от движений ее протянутой
руки. Вергилий смотрел на нее, видел ее и знал, что она - Царица Мира. Все
вокруг оставалось неизменным, постоянно меняясь: он видел ее служанкой в
зеленых лесах севера, с волосами, заплетенными в косу и невыразимо древней
улыбкой, блуждающей на ее устах; она играла на загадочных музыкальных
инструментах, и эта музыка звучала странно и щемяще обворожительно; он
видел ее юной и он видел ее старой, он видел ее женщиной и видел ее
мужчиной и - любил ее в любом обличий. На любом из наречий и языков он
произносил одни и те же слова: "_Все лишь Корнелия, отныне и навсегда...
навсегда... навсегда_..." Всякое касание и любое движение было
наслаждением, наслаждением, все было наслаждением...
Так сильный порыв ветра обрушивает с дерева плод - созревший, сладкий и
сочный; так ветер колышет нивы осенью, наполняя слух шумом и сердце -
ожиданием урожая; так ветер - буйный и неистовый - гонит корабль стрелой к
горизонту...
И потом, как последняя отчаянная вспышка огня в сердце, все кончается.
Все кончилось, и не осталось ничего, только холод и тьма.
- Где это?! - закричал Вергилий от боли и отчаяния. - Ведьма! Колдунья!
Верни мне это!
Корнелия не отвечала и не шевелилась. Он глядел, как медленно, очень
медленно она раскрывает свои ладони и резко схлопывает их снова - с
улыбкой победительницы на устах, почти невольной. Он успел увидеть между
ее ладоней собственное уменьшенное подобие, беловатое, как слоновая кость,
мертвенно-бледное и покорное, бледное - будто даже дух цвета покинул его
навсегда. Прозрачный, просто контур, тень, осколок...
- _Верни мне это!_ - выдохнул он истошно. И почувствовал, что она
только сильнее сжала ладони и сошла с него, бессильно лежащего под ее
нагим телом. Она сошла с него легко, до Вергилия донесся звук ее босых
шагов; у двери она остановилась и долго, ровно вглядывалась в него. И
ушла. А в комнате появился Туллио.
- Вставай, - сказал он. - Вставай, Вергилий маг. Отправляйся в свой дом
и приступай к изготовлению зерцала, девственного зерцала. Ты все тот же
маг, что и прежде...
- Ты ошибаешься, - ответил Вергилий мрачно. - И было совершенно
необязательно...
- Что ж, даже если я и ошибаюсь и ты действительно не тот маг, что
прежде, поскольку перестал быть прежним мужчиной, то - это твои сложности,
а не наши. Но если ты получаешь задания, неподвластные тебе и твоему
волшебству, то пусть именно это станет для тебя источником желания их
исполнить. Поэтому тебе не уклониться от работы, которую ты получил от
нас. И не пытайся меня переубедить, это задание - именно такое. Как вы
называете то, что взяла у тебя госпожа и что теперь держу в руках я? -
продолжил Туллио. - Это не Ка, это не Ба (*2), и не... впрочем, какая
разница. У меня есть сама вещь, и зачем мне знать ее имя. Я знаю, что это
- одна из твоих душ, и мне этого вполне хватает. Без нее ты только часть
мужчины, и без нее ты навсегда останешься лишь частью и никогда не