"Бэзил Дэвидсон. Операция Андраши " - читать интересную книгу автора

Они замолчали, напряженно прислушиваясь, но не услышали ничего, кроме
легкого поскрипывания весел, когда Кара заносил их, опускал и погружал в
лунное спокойствие реки. Вокруг струилась необъятная ширь серебряной воды.
Они двигались вместе с ней, их нес серебряный поток.
Его в эту минуту почти не беспокоила мысль о темных горбах двух
вражеских дотов, грозивших им в четырехстах ярдах выше и ниже по берегу. Он
чувствовал себя обновленным и снова молодым, несмотря на отказ Андраши и на
свои обманутые ожидания... Никому еще из служивших тому же делу, что и он,
не удавалось так глубоко проникнуть в оккупированную Европу и продержаться
там столько времени, хотя такие попытки и предпринимались. Казалось, судьба
твердо избрала именно его, и теперь, что бы он ни предпринял, он может
рассчитывать на успех. Лежа в лодке, подгоняемой веслами Кары, он плыл на
гребне мощной волны рока. Он вновь ощущал себя сильным и уверенным. Он
сделает то, что должен сделать. И чего бы это ни стоило, потом у него будет
право гордиться. Он сможет вернуться к ним и сказать: я служил верно. И они
скажут: да, ты служил верно. И примут его, и он будет жить среди них, как
один из них, все благословенные грядущие годы.
Далеко к северу, над равнинами за рекой, над захваченными равнинами
внутренней Европы, одинокая ракета выбросила облачко трепещущего света. Она
медленно опускалась на невидимом парашюте в бесконечную ночь, на краткий
срок обнажив мир, который принадлежал ему, арену для свершения подвига,
единственного такого подвига среди серости слепо марширующих миллионов, и
вскоре погасла. И во вновь сомкнувшейся мгле только бесшумные весла Кары
поблескивали вогнутыми лопастями.
Он с удовольствием вспоминал все это, лежа рядом с костлявым телом Тома
Блейдена.

Глава 5

На следующий день они благополучно добрались до Нешковаца.
"Чисто, как в Америке", - говорили крестьяне о Нешковаце, и, конечно,
таким его помнили изгнанники, тоскующие на равнинах Иллинойса об этом уютном
уголке между тихой рекой и крутыми горами, среди зеленых складок
виноградников на склонах, где летом густая листва прячет неказистые, но
сухие сарайчики, в которых, рассказывал Бора, по вечерам находят надежный
приют влюбленные парочки, без опаски поглядывая на крыши домов у своих ног.
Руперт Корнуэлл решил, что они хвалят свою деревню вполне заслуженно. Тут,
по-видимому, было все необходимое, чтобы человек мог обрести мудрость. Он
свято веровал в благость сельской жизни.
Он вытянул ноги поперек сухих по-зимнему досок крохотного крылечка,
прислонился спиной к дощатой стене отведенного ему сарайчика и еще раз
оглядел розовато-желтые, как персики, крыши домов далеко внизу. Они словно
сами выросли и созрели на речном берегу. Совсем рядом с ними катил свои воды
огромный серый поток. Над ними высоко в заиндевелом небе висели белые
облачка ветреного мартовского дня. За ними простирались запретные равнины
Паннонии, выбеленные поля и луга, над которыми кое-где торчали одинокие
деревья и тонкие шпили дальних церквей. Здесь, как нигде, ощущалась история
мирных времен. Он раскрыл дневник и начал писать.
Малиновский, устроившись рядом с ним, говорил:
- Вот видите, они снова открыли навигацию по реке.