"Бэзил Дэвидсон. Операция Андраши " - читать интересную книгу автора

сохраняющей объективность, остается одна проблема... проблема, связанная с
евреями, - не то чтобы он, Андраши, хоть в какой-то мере одобрял, но тем не
менее... тогда как партизаны, коммунисты отвергают все доводы, кроме своих
собственных.
Андраши поднялся с кресла и теперь стоял у своего стола. Массивный
человек, твердо ступающий по земле отлично обутыми ногами. Его умное лицо
было чуть наклонено, и падающая на лоб прядь обрамляла серебром квадратную
тяжелую голову, чьи научные прозрения заслуженно ценились во всем
цивилизованном мире. Нельзя же, доказывал Корнуэлл, разговаривая с Марко в
те первые дни, когда Марко еще не потерял терпения и не вернулся с Юрицей к
его людям, чтобы глотнуть свежего воздуха, как он изволил выразиться, -
нельзя же разнести мысли подобного человека по черно-белым полочкам
пропаганды.
- Он считает необходимым сохранять объективность - вот как стоит вопрос
для него.
- То есть просиживать задницу, выжидая, чтобы всякая опасность
миновала?
- Это несправедливо. Он хочет, чтобы мы помогли ему выбраться отсюда.
Потому что хочет, чтобы наша сторона победила.
- Наша? Ну, надеюсь, вы не ошибаетесь.
- Конечно, нет. Да вы и сами знаете, что мы обязательно должны его
вывезти. Он наткнулся на что-то по-настоящему большое. Он вчера намекнул на
это. Немцы разрабатывают какую-то новую бомбу... на атомах, кажется, или
что-то в этом роде. Я в подобных вещах не разбираюсь.
- Тем больше оснований, чтобы он наконец решился.
Но Андраши отказывался ехать. По-прежнему все упиралось в некие
гарантии. Дать же их, как выяснилось, могли лишь лица, облеченные высшей
политической властью, - никого другого Андраши, по-видимому, признавать не
желал. К счастью, передатчик работал отлично, и они могли пользоваться им и
здесь, выходя на связь в разные часы и очень ненадолго, так что засечь их
было трудно. Почти наверное их еще и не начали искать. Марко ушел
рассерженный, не скупясь на обвинения что здесь, в городе, время медлило.
Время медлило, исполненное безмятежного спокойствия, и все же по мере
того, как один тихий день сменялся другим, он все острее, хотя и смутно,
ощущал скрывающееся за этим безумие. Вначале он думал, что причина проста:
все-таки он живет во вражеском городе. Это можно было игнорировать, и он
перестал тревожиться. Затем, на второй или третьей неделе, безумие
обрушилось на него при ясном свете дня, ослепляя ужасом, сокрушая.
Он пил пиво с главным из "юных вестников" в ресторанчике на центральной
площади, напротив вейнберговского банка, и следил за медленным движением
армейских машин, которым дирижировал вермахтский регулировщик - лет
шестнадцати, не больше, с удовольствием отметил он про себя. Они мобилизуют
детей - еще одно доказательство того, как туго им приходится на востоке,
хотя это, впрочем, и не требовало доказательств. Он наслаждался пивом и
мирным зрелищем небольшого перевалочного центра в таком глубоком тылу, что
им не интересовались даже бомбардировочные эскадрильи, базирующиеся в
Италии, как вдруг чуть не над самой его головой раздался треск выстрелов. За
одно коротенькое мгновение перед его глазами промелькнул быстрый калейдоскоп
людей на улице, которые кидались в подъезды и прижимались к стенам. У
старухи перевернулась корзинка с покупками, и по тротуару покатились