"Юрий Владимирович Давыдов. Иди полным ветром " - читать интересную книгу автора

могут беседовать знатоки своего ремесла. С этого вечера Кокрен стал
постоянным гостем капитана первого ранга.
Но прошел месяц, и Рикорд приметил, что гость его все дольше
задерживается в зале, где играет фортепьяно и танцуют молодые люди. Петр
Иванович не без досады крякнул и попытался перенести беседы в гостиную.
Однако и там дело не пошло с прежним согласием. Кокрен отвечал невпопад,
однажды даже широту с долготой спутал и вообще был рассеян.
Петр Иванович все понял, перехватив как-то его взгляд, устремленный
на Оксиньку. Оксинька отплясывала мазурку со Стоговым. Глаза ее блистали,
волосы казались червонными. Петр Иванович покосился на англичанина,
теребившего коричневую свою бакенбарду, и сказал иронически:
- Сдается, сэр, вы не обойдете вокруг света.
- Нет, почему же, - смутился Кокрен и поспешно затянулся сигарой.
Рикорд снисходительно усмехнулся: сигара у англичанина давно погасла.
Кокрен понимал, что с ним творится. Нечто подобное случилось года три
назад, когда он едва не предложил руку и сердце дочери одного
вест-индского плантатора. Но теперь... теперь, черт возьми, все это было
куда значительнее. Он не мог отвести глаз от Оксиньки, он испытывал и
томление, и волнение, и еще что-то такое, чему, кажется, и названия-то не
было.
Кокрен перестал приходить к Рикордам и убивал время в мрачном
одиночестве, окутываясь клубами дыма и наливаясь пуншем. Сколько, однако,
он ни играл в прятки с самим собою, в дом Рикорда его тянуло неудержимо.
Обругав себя болваном, он явился к Петру Ивановичу с повинной головой. А
там его приняли как ни в чем не бывало, с прежним радушием.
Зима была долгая и жестокая. Но с того дня, как Оксинька согласилась
обучать "смоленую шкуру" мазуркам и экосезам, сумерки и стужа перестали
наконец тяготить английского капитана.
Кокрен исправно сидел в гостиной, невпопад отвечал на вопросы Петра
Ивановича и старательно, с наивной радостью на лице ходил в экосезе или
мазурке с Оксинькой.
Однажды, объятый странным волнением, он простился с хозяевами раньше
обычного. Стогов, воротившись домой около полуночи, нашел его в облаках
табачного дыма.
- Эразм! - торжественно провозгласил Кокрен. - Эразм! Я намерен
жениться.
Стогов расхохотался.
- Что за смех? - сдвинув брови, воскликнул Кокрен.
- Я вспомнил, как ты зовешь женатых моряков.
- Да, я называл их дураками первого ранга, - строгим и серьезным
тоном отвечал Кокрен. Он пыхнул дымом и меланхолически закончил: - Придет
время, друг мой, и ты тоже станешь дураком первого ранга.
Стогов перестал улыбаться. Он покосился на приятеля и начал деликатно
вразумлять его. Дескать, ни сама Оксинька, ни отец ее, ни Рикорды не дадут
согласия на этот странный брак. Почему этот брак представлялся ему
странным, Стогов объяснить бы затруднился, но только он никак не мог
вообразить себе Оксиньку, такую чистую и светлую, такую... такую русскую,
женою Кокрена, который хоть и был, по его мнению, неплохим малым, но все
же чужаком, залетной птицей. Впрочем, Кокрен и не спрашивал объяснений. Он
по-бычьи нагнул голову: