"Юрий Владимирович Давыдов. О друзьях твоих, Африка " - читать интересную книгу автора

примет многих новоселов...
Верблюд остановился у кофейни. Солдат в красной феске, с кривой
саблей на боку вошел в кофейню и спросил у капитанов, кто из них раис
Ибрагим.
- Я, - робко ответил Ибрагим и проглотил слюну.
- Ты? - переспросил солдат.
- Он, он, господин, это он, - подтвердили капитаны, хотя солдат к ним
и не обращался.
Раисы были не из трусливых, но у кого ж не засосет под ложечкой при
виде этого всадника, приехавшего на верблюде, при виде гонца в красной
феске и с кривой саблей на боку? Кто ж не знает, что он, этот солдат,
рассыльный из той самой крепости, от которой лучше уж держаться подальше,
из той самой цитадели на высокой скале, где живет грозный Мухаммед-Али.
- Следуй за мной, - приказал солдат, поворачиваясь тылом к онемевшей
компании.
Кофейня опустела. Ибрагим поплелся за солдатом, другие капитаны
поспешно разошлись. Это было, пожалуй, уж слишком: и чума, и вызов в
крепость на скале...
Ибрагим, однако, вскоре вернулся на свою барку-дахабия. С ним был
незнакомец, одетый в европейскую одежду, плечистый, широкогрудый, с
кудлатой бородою. По тому, как незнакомец быстро взбежал на борт, и по
тому, как он, не глазея по сторонам, не озираясь, тотчас принялся
осматривать дахабия, на соседних барках не замедлили определить, что
"франк", как называли египтяне всех европейцев, должно быть, знаток в
речных судах и в речных плаваниях. И - смотрите! смотрите! - как наш
Ибрагим показывает этому франку свою дахаби, как наш Ибрагим оживлен и
весел, - вот уж, наверное, привалила нежданная и очень выгодная сделка.
А Ибрагим удивлялся: ну и дотошный наниматель. Однако придирчивость
русского не досаждала Ибрагиму. Напротив, капитан был весел и доволен. Он
пребывал в том нервно-веселом расположении духа, какое овладевает
человеком, когда грозная опасность вдруг оказывается вовсе и не
опасностью. Ох и натерпелся нынче Ибрагим, ох и натерпелся, и вот даже в
теперешнем его оживлении были отзвуки и отсветы давешнего страха.
Дрон дотошным был вовсе не потому, что барка-дахабия предназначалась
для плавания барина вверх по Нилу. Нет, не потому, а просто-напросто
волжанину любопытно было получше разглядеть это нильское судно. И Дрон,
оглядывая барку, лазая повсюду, отмечал про себя: "А что? А ничего посуда,
ничего, подходящая; только вот мачты, кажись, коротковаты при эдакой-то
длине реев; а каюта на корме хоть и просторная, но, пожалуй, чересчур уж
низка..."
Подоспел Седрак, переводчик и секретарь консула Дюгамеля, и
объяснения волгаря с нильским раисом пошли бойчее.
- Вот там будет сидеть мустаамаль. - Седрак указал на плоскую крышу
каюты.
- Какой пустомель? - засмеялся Дрон.
- Зачем так говоришь - пустомель? - Переводчик искривил мясистые
красные губы. - Раис говорит "мустаамаль". Это... это... - Он жестами
изобразил, как ворочают рулем.
- А-а-а, так и толкуй! Рулевой, стало быть.
Меж мачтами были скамейки для гребцов. Дрон пересчитал их. Выходило,