"Юрий Давыдов. Завещаю вам, братья...(Повесть об Александре Михайлове) " - читать интересную книгу автора

заболевших во время следствия. В эту больницу и перевели из Петропавловской
крепости известного я у нас и за границей князя П.А.Кропоткина.
Александр Дмитриевич, Марк Натансон и другие народники (в ходу еще не
было "землеволец") решили устроить ему побег, спасти от каземата, куда
Кропоткина непременно вернули бы после больницы.
В подготовке к побегу участвовали многие. Мне поручили "режим ворот":
я должна была определить, когда, в какие часы и по какой причине отворяются
больничные ворота, ведущие на довольно широкий двор.
Палата Николаевского госпиталя, находившаяся на моем попечении в дни
визитации доктора Кедрина, выходила окнами на эти самые ворота, да и весь
двор был оттуда как на ладони. Наблюдательный пункт оказался и удобным и
безопасным.
Из окон я нередко видела П.А.Кропоткина. Обряженный в долгополый халат
зеленой фланели, он медленно прогуливался по двору.
Я не была посвящена в общий план, не знала и назначенного срока, зато
оказалась очевидцем побега.
В последний день июня или в первый июльский я, как обычно, закончила в
четыре часа и вышла из госпиталя. Машинально отметила, что ворота тюремной
больницы распахнуты; с удивлением уловила бравурные звуки скрипки,
доносившиеся из какого-то невзрачного домика; приметила и щегольские дрожки
с неподвижным кучером и небрежно развалившимся господином в военной
фуражке. В ту же минуту в глазах у меня ярко, почти ослепительно,
вспыхнуло.
Никакой вспышки, конечно, не было, мне померещилось, но померещилось
не беспричинно: наискось к воротам бежал Кропоткин, а за ним, почти
настигая, мчался караульный с ружьем наперевес.
Когда и как беглец очутился в дрожках, я словно бы и не видела, хотя,
несомненно, видела. Вороной рванулся, все исчезло... А вокруг уже толпились
зеваки. Все без толку гомонили. Мое лицо, наверное, выдало бы меня, вздумай
кто-нибудь обратить на меня внимание. Я пошла к вагону конки. К кондукторам
подскочил бледный караульный офицер: "Выпрягай! Выпрягай!" Но кондукторы
отказались дать ему лошадей...
Так вот, в питерском госпитале я усердно практиковала, но, когда на
берегу Дуная, в Зимнице, у первого моего, так сказать, настоящего раненого
внезапно открылось кровотечение, я позорно потерялась и бросилась, как
дуреха, будить доктора. А доктором был у нас тогда Орест Эдуардович Веймар,
тот самый господин в военной фуражке, который увез кн. Кропоткина на своей
молниеносной пролетке.
Орест Эдуардович принадлежал к тем, о ком обычно не без зависти
говорят: "Все при нем". Он был молод, собою хорош, богат. Не достигнув и
тридцати, Веймар пользовался врачебной известностью, уважением коллег и
серьезной практикой. Блестящий и остроумный, он дружил с литераторами. Наш
кумир Глеб Иванович Успенский был ему близким приятелем. Жил Веймар
нараспашку, весело, а бывало, отличался и совершенно мушкетерскими
похождениями.
Короче, он слыл "славным малым". Но все дело-то в том, что Орест
Эдуардович щедро тратил свою душу и свои средства не у Донона или Бореля.
Достаточная иллюстрация - побег Кропоткина; впоследствии у Веймара
скрывалась Верочка Засулич.
На театре военных действий Орест Эдуардович, не в пример многим