"Юрий Давыдов. Завещаю вам, братья...(Повесть об Александре Михайлове) " - читать интересную книгу автора

"Общее вече" приглянулось, так и вонзился. Газету - прибавлением к
"Колоколу" - Кельсиев составлял, тогдашний соратник Герцена. Потом-то
Кельсиев отрекся, на другую сторону передался, несчастнейший был человек.
Но это позже, а тогда он при Герцене "Общее вече" составлял.
Тут вся соль и вся приманка для моего нигилиста-книгочея, знаете ли, в
чем крылись? В идее соединения раскола и революции!
Коня и лань в одну телегу? Я наперед прошу: держитесь, пожалуйста, на
той поверхности, на какой мы тогда жили. А то ведь, извините, задним умом
крепки. Невелика проницательность, если она, в сущности, и не ваша. Вас
время подняло, и притом, заметьте, без всяких ваших усилий. Время и горький
опыт тех, кто сошел под вечны своды.
Терпеть не могу приват-доцентов: откушают утренний кофе, встряхнут
манжетами и ну разить минувшее критическим оружием нынешней выпечки. Вот,
скажем, военному историку, тому ведь в голову не придет бранить лучников за
то, что не пользовались пушками. А невоенный историк, эдакий приват-доцент,
вершит в кабинете: это было неоправданно, а это было вредно... Терпеть не
могу всезнаек, за которых уже потрудилась старуха история. Не мудрость, а
мелкое глубокомыслие. Нет, ты бы, сударь, слился душою с деятелем
минувшего, поварился в котле тогдашних страстей, потерзался мильоном
тогдашних терзаний, а уж после, уж потом хмурил бровь...
Э, нет, я не сержусь, я "отсердился", на Михайлова и его друзей в том
числе, но об этом поговорим... Так вот, идея-то была соединить раскольников
с революцией.
Наш раскольник в силу вещей заведомым протестантом казался. Все тот же
Аввакум (его реченья любил Александр Дмитрич) говорил: "А власти, яко
козлы, пырскать стали на меня". Староверов-то на Руси сколько? Миллионы. И
на всех "пырскают власти".. Как тут было не призадуматься?
Но должен вам сказать, что я сам-то не задумывался. Ну, заглядывал вот
сюда, на огонек, Александр Дмитрич, читал или с собою уносил, а мне и
невдомек, что он там замышляет.
А весною... Выходит, это уже в семьдесят седьмом... Да, весною он
вдруг и запропал. Нет и нет. У Анны Илларионны справиться? И ее нет, на
войну уехала.
Ну, кто он мне? Почти как в стихотворении Полонского: кто он мне? не
брат, не сын. А вот представьте: растревожило отсутствие. Знаете это
ожидание, когда востришь уши - не послышатся ли шаги?..

2

Летом решил я вон из Петербурга. Поеду, думаю, вниз по Волге-матушке,
давно собирался. Прочищу-ка усталую грудь, благо первый том сверстан... Я
тогда начал выдавать в свет "Историю всемирной литературы". Материалы
прикапливал лет тридцать. Теперь - вот они, видите? - четыре тома плотной
печати, монблан, Маврикий Осипыч Вольф издал. Не хвастаю, а единственный у
нас труд. Пусть популярный, но единственный: представлена деятельность
человека в мире творческой фантазии...
Поехал на Волгу. Как да что, нужды нет. Прошу сразу в Саратов, там я
остановился. И вот почему: адвокат Борщов сообщил - есть-де в Саратове
удивительный старичок ста двадцати от роду. Ого, думаю, действительно
старинушка. А меня очень занимала гильотина, то есть эпоха террора...