"Юрий Давыдов. Нахимов " - читать интересную книгу автора

меткому определению Якова Света, автора монографии об исследованиях
Австралии и Океании.
Первыми поселенцами явились на Тасманию отпетые ребята из тюрем доброй
старой Англии. Их разместили в нескольких местностях; Хобарт был центром.
Отбыв срок, каторжные оставались на острове. А в ту пору, когда туда пришел
русский фрегат, на Тасманию устремились и вольные колонисты. В истории
острова открывалась страница, залитая кровью: англичане с бульдожьим
упорством принялись истреблять коренных тасманийцев. Тех самых, пишет Яков
Свет, о которых Кук говорил, как о людях сердечных, веселых и доверчивых.
Сердечными, доверчивыми, сметливыми, работящими были и островитяне
другого океана. Этих еще не успели извести физически, но уже изводили
нравственно, отнимали радость жизни - миссионеры, служители культа, те, что
"во имя отца и сына..." покинули Европу.
На Таити, в Тихом океане, Нахимов улыбчиво наблюдал, как стройные,
мускулистые "дикари" в охотку и ловко пособляли матросам полнить фрегатский
запас пресной воды, везли бочонок за бочонком, как исполняли они такелажные
работы, не столь уж и простые, как взбирались на мачты и реи не плоше любого
марсофлота.
Третий океан, самый гигантский изо всех на нашей планете, где воды
больше, чем суши, третий океан - Великий, или Тихий, - довершал
географическое образование Нахимова, довершал, так сказать, и высшее
морское. Не книжно, а наглядно, не заочно, но очно. Лучше ведь раз увидеть,
нежели десять - прочесть. И он уж мог не по чужим заметам, а личным опытом
сравнивать тропические широты, атлантические и тихоокеанские. И конечно,
нет-нет да и вздыхал мечтательно, вспоминая Атлантику: ровный пассат,
умеренная, приятная жара, серебряный, полированный диск луны. А здесь, в
Тихом? Теперь уж и бурю помянешь не бранью, потому что, ей-богу, нет ничего
несноснее этих проклятущих штилей, этой злой чародейной сонливости, когда
будто все на свете замерло, остановилось. И одна лишь крупная, гладкая,
плавная зыбь. А фрегат будто околдован штилем. Только вздыхает на зыби,
только вздыхает, недвижимый, как привязанный, посреди огромного, блистающего
синего круга.
17 августа 1823 года был юбилей - сравнялся год, как фрегат был в
походе. Что бы Нахимов узнал, увидел, понял, накопил за год, останься он у
Невского бара, плавай от Толбухина до Красной Горки? Нет, поистине
счастливейший из смертных! А впереди-то еще сколь? Год в походе, а разве что
треть пройдена. И теперь вот держит "Крейсер" к предназначенному острову
Ситха. Там поселение - Ново-Архангельск. Громко именуют его столицей Русской
Америки.
Чуть поболе двух недель минуло, когда в мирном предвечерье открылся
скалистый и лесистый остров. Один из многих у островитого северо-западного
побережья Северной Америки. Опасаясь рифов, Лазарев лег в дрейф: утро вечера
мудренее.
А в Ново-Архангельске никто не ложился. Переполошилось начальство:
давно уж ждали подвоха от американцев или англичан, жили с опаской,
сторожко, начеку. А тут вдруг - что такое? Корабль возник, как призрак. Что
за корабль? Чей, откуда? Большой корабль, фрегат, должно, и пушек на нем
никак не меньше четырех десятков. А на Ситхинском рейде - шлюп "Аполлон".
Степан Хрущов командир не робкий, да и то сказать - куда ему против
фрегата?! В Ново-Архангельске кое-какое оружие есть. Хорошо, ладно. А