"Юрий Владимирович Давыдов. Белый всадник " - читать интересную книгу автора

мягкосердечен.
Но майор тут же сообразил, какого он дал маху. Лицо у начальника
окаменело, он дернул черный ус, крикнул:
- Молчать! - И прибавил с тихим бешенством: - Я готов выслушивать лишь
дельные советы. Идите!
Ковалевский был доволен: он дал понять этим турецким офицерам, что
отрядом командует подполковник корпуса горных инженеров, и командует по
долгу совести и собственному разумению.
А вечером, когда лагерь угомонился, когда небо опять сделалось
густо-синим и часовые вышли в дозор, Ценковский молча указал Егору Петровичу
на горы.
В горах горели огни. Они двигались, они вспыхивали все выше, все
дальше. В этой беззвучной эстафете была тревога. Ковалевский, заложив руки
за спину, смотрел, как перебегали, скрывались и вновь возникали сигнальные
огни, зажженные горными жителями.
- Да-с, - грустно вымолвил Егор Петрович, - вот так-то... Вообразите,
как они теперь покидают в страхе свои тукули и бегут, бегут в ночь с женами,
ребятишками... А ведь знают, что идет не вражеское племя, но
правительственный отряд. - Ковалевский невесело усмехнулся.
- Все это так, Егор Петрович, но самое непонятное вот что:
негры-солдаты грабят своих собратий столь же нещадно, как белые. И знаете
ли, о чем вожделенно говорят в нашем отряде? Нет? Они только и думают -
равно и негры, и белые, - как бы какое-нибудь здешнее племя напало на отряд.
И уж тогда-то они, мол, зададут острастку: пограбят, пленных захватят.
Каково?
Ковалевский, помолчав, ответил с какой-то особенной серьезностью в
тоне:
- Нам ли сему удивляться, Лев Семенович?
Натуралист понял: разве история любой европейской страны не знает
жестоких междоусобиц?
- Да, да, - задумчиво вздохнул Ковалевский и, как показалось Льву
Семеновичу, без всякой связи с предыдущим послал какого-то кавалериста
собрать офицеров.
Ковалевский был краток.
- Господа! - обратился он к офицерам, хмуря брови и покусывая губы. - Я
слышал, есть пословица: где проходит турок, трава не растет. Я хочу, чтобы
после нас в здешнем крае росли травы. Властью, врученной мне его
высочеством, строжайше воспрещаю какие-либо враждебные действия против
туземцев. Мы явились сюда не ловить негров, не разорять деревни. Если вам
чуждо человеколюбие, помните: исполнение поручения его высочества требует и
от вас, и от меня мирного проникновения в долину реки Тумат.
Офицеры разошлись с недовольными лицами. "Человеколюбие"? Они никогда
не слыхивали про этого вельможу. "Мирное проникновение"? Да разве нельзя
совместить приятное с полезным! И лишь одно поняли они ясно: с белым
всадником, как еще в Кезане прозвали этого русского инженера, с белым
всадником шутки плохи.


7