"Юрий Владимирович Давыдов. Белый всадник " - читать интересную книгу автора

Егор Петрович думал не только о золоте. Он думал и об истоках Нила. То
была загадка древняя, как Сфинкс, а может, и еще древнее.
"Источники Нила в раю", - предполагали арабы.
"С кем я ни говорил из египтян, а также из мидийцев и греков, никто
ничего не знал о них, кроме хранителя священного имущества храма Нейж в
Саисе, который уверял меня, что знает о них, но мне казалось, что он
подшучивал надо мною", - писал Геродот.
Мудрый Эратосфен силился проникнуть в тайну Нила не только в тиши
Александрийской библиотеки. Он плавал до первого порога, опрашивал
странников, купцов, нубийцев.
Римляне тоже пытались разгадать загадку. Во времена императора Нерона
горстка римлян проникла далеко на юг по Белому Нилу. Их остановили
бескрайние гибельные болота.
Спустя столетия пришли арабы. И боже мой, какие изумительные сказки и
легенды сложили они! Но География сердито поджимала губы: ничего
определенного об истоках великой реки дознано не было.
В XVI веке португальские миссионеры, обретавшиеся в Эфиопии, объявили о
важном открытии. Они, воины Христа, они, отцы-иезуиты, наконец-то,
наконец-то сподобились узнать тайну, которую создатель сокрыл от язычников и
еретиков. Возрадуйтесь, ученые мужи, ликуйте, картографы! Нил животворящий,
Нил прекрасный берет начало в горах Эфиопии!
И возрадовались ученые мужи. И возликовали картографы.
Но спустя многие годы, когда отцы-миссионеры давным-давно горели в
адском пламени за свои бессчетные прегрешения, много лет спустя в Европе
поняли, что эфиопский исток - это не сам Нил, а Голубой Нил.
Поиски продолжались...
Обо всем этом читал Егор Петрович в доме старого путешественника и
книголюба, в доме бородинского ветерана Авраамия Сергеевича Норова. Читал
накануне отъезда в Африку.
Просторная, о три венецианских окна зала была уставлена книжными
шкафами с бронзовыми инкрустациями и бюстами латинских классиков. Годами все
было неизменно в том зале: и круглый стол посредине, и вольтеровские кресла,
и зеленые шторы, и стойка с трубками, и золоченый письменный прибор в виде
барки-дахабия со старинным арабским изречением на борту: "Чернила ученого
столь же достойны уважения, как и кровь воина".
Замученный почтенными академиками, чиновниками штаба корпуса горных
инженеров, встречами и разговорами, Егор Петрович наведывался вечерами к
Норову. Там ждали его четыре тома Фредерика Калльо: путешествие по Белому и
Голубому Нилу; сочинение Руссегера, посетившего Судан; новенькое издание,
присланное Норову из Лейпцига: странствия по Судану араба Зеин-аль-Абадина.
Ковалевский уходил из этой залы так, как уходишь после быстролетных
часов, проведенных над книгами, - в приятной устали и в неприятной
растревоженности из-за того, что знаешь так мало, и жаждой вернуться, чтобы
узнать больше.
Они говорили с Норовым о вековой загадке. Авраамий Сергеевич склонялся
к тому, что открытие это навряд по плечу одному путешественнику. "Это уже
одиссея многих, и это еще будет одиссеей многих. Каждый внесет свою долю", -
говаривал Норов.
А Ковалевский вопрошал себя: "Что сделаешь ты?" Он мог сделать немалое:
подтвердить или опровергнуть утверждение о том, что колыбель Нила в Лунных