"Юрий Владимирович Давыдов. Белый всадник " - читать интересную книгу автора

- За тыщу пудов в день? Ей-богу? - с радостным недоверием воскликнул
Егор Петрович, но, взглянув на спокойно-удовлетворенное лицо штейгера,
выдохнул ласково: - Спасибо, старина!
- Да и вы, чай, не с пустыми руками? - Заулыбался Бородин.
- Не с пустыми, Терентьич. И не только что золотишко, но и магнитный
железняк нашли. Такой, братец, - пальчики оближешь. - Ковалевский рассмеялся
и махнул рукой: - Ну, да об этом после. Соловья баснями не кормят. - Он
подозвал Ценковского и предложил соорудить ужин, "дабы взбрызнуть окончание
Туматского похода".
С того самого дня, как экспедиция пустилась в обратный путь, а вернее,
с того дня, как на карте была помечена Страна Николаевская, инженер и
натуралист были в натянутых отношениях.
Не то чтобы враждовали или выказывали открытое неудовольствие друг
другом, но задушевность, возникшая с самого начала путешествия, исчезла. У
каждого были свои резоны касательно имени на карте, и каждый понимал резоны
другого, но объяснений на сей счет они старательно избегали. Потом желание
объясняться пропало, оба тяготились "неувязкой", понимая, что надо
перешагнуть какую-то черту.
И теперь, глядя в глаза Ковалевского, глядя на своего несколько
смущенного старшего сотоварища, Ценковский явственно почувствовал, как дорог
ему стал за месяцы трудов и скитаний этот горный инженер и что без прежней
задушевности им не прожить.
Егор Петрович испытывал то же, что и Ценковский, но ему было досадно
своей сконфуженности, которая - он это понимал - была теперь в его глазах.
- Надо взбрызнуть, - согласился Ценковский, краснея.
- Вот и хорошо, - сказал Егор Петрович и, как бы спохватившись,
прибавил: - Вы тут, Левушка, распорядитесь, а я пойду к нашему сатрапу. - Он
иронически сдвинул брови. - Начальство надо чтить.
Егор Петрович отправился к Гамиль-паше, а Ценковский, провожая его
взглядом, догадался, что Егор Петрович, говоря о почтении к начальству,
насмехался над самим собою за это имя на карте: "Николаевская"...
До "открытия навигации", как Егор Петрович в шутку называл период
тропических дождей, оставалось меньше месяца, а надо было еще исследовать
гористый район к юго-западу от Кезана. То был край, где господствовала
крепость Дуль.
"О Дуль!" - твердил старый правитель Египта, беседуя с Ковалевским в
Каире. "О Дуль!" - говорил он вздыхая, и его выцветшие глаза подергивались
влагой... Окрестности Дуля распаляли воображение паши. В старинной рукописи
читал он, что именно из тех мест шли караваны с бочками золота во времена
древних фараонов. Там, именно там, в глубине Судана, считал он, была "страна
Офир".
Однако ни один подданный, посланный в Дуль, не пролил бальзам на его
душу. Бананов, дикого зверя и черного дерева - вдоволь, а золота так мало,
что и говорить обидно.
Но старик верил: приспеют сроки, и "страна Офир" осчастливит его своими
сокровищами. Тянулись годы. А заветный срок не приспевал. Иной предел был
близок, кончалась жизнь. Он это знал и решился: если русский ученый скажет
"нет", крепость Дуль будет покинута, "страна Офир" предана забвению...
"Страну Офир" увидел Ковалевский в апреле. И тогда же впервые увидел
облака на суданском небе. Они предвещали ливень.