"Маркиз де Сад. Сто двадцать дней содома " - читать интересную книгу автора

маленькая соплюшка, - говорил он, млея. -Как я сейчас буду сосать это!" И
вот, склонившись над моей головой и полностью засунув мой нос себе в рот, он
не только проглотил все эти сопли, которыми я была вымазана, но даже
сладострастно поводил кончиком языка по очереди в обеих моих ноздрях, и с
таким мастерством, что ему удалось вызвать у меня два-три чиха; это удвоило
поток, которого он страстно желал и поглощал с такой поспешностью. Но,
господа, об этом человеке не спрашивайте у меня подробностей: то ли он
ничего не сделал, то ли сделал свое дело в штаны, - я ничего не заметила, и
среди его обильных поцелуев и облизываний ничто не отметило сильного
экстаза; поэтому я думаю, что он совсем не кончил. Он более не приставал ко
мне, даже руки его не ощупывали меня; уверяю вас, фантазия этого старого
развратника могла бы достигнуть своей цели с самой честной и самой
неискушенной девочкой в мире, да так, что она не смогла бы увидеть в этом и
тени разврата. Но иначе дело обстояло с тем, кого случай послал мне в день,
когда мне исполнилось девять лет. Отец Этьен, таково было имя этого
распутника, уже несколько раз намекал моей сестре привести меня к нему; она
приглашала меня навестить его (тем не менее, не пожелав отвести меня туда:
как бы наша мать, которая кое о чем уже подозревала, не прознала об этом);
наконец, я оказалась лицом к лицу с ним, в углу церкви, около ризницы. Он
взялся за дело так изящно, употребил такие убедительные доводы, что меня
ничего не насторожило. Отцу Этьену было около сорока лет, он был свежим,
бравым, сильным. Едва мы оказались в его комнате, как он меня спросил, умею
ли я возбуждать член. "Увы! - сказала я, краснея, я даже не понимаю, что вы
хотите этим сказать". -"Ну что ж! Я научу тебя этому, крошка, - сказал он,
целуя меня от всего сердца в губы и глаза. - Мое единственное удовольствие -
обучать маленьких девочек; уроки, которые я им даю, так великолепны, что они
никогда о них не забывают. Начни вот с чего: сними свои юбки, поскольку,
если я буду тебя учить, как надо за это взяться, чтобы доставить мне
удовольствие, то необходимо также, чтобы я научил тебя, что ты должна
делать, чтобы принимать его; нам ничто не должно мешать на этом уроке. Ну,
давай начнем с тебя. То, что ты видишь здесь, - сказал он, положив руку на
мой бугорок, - называется влагалищем... Вот что ты должна делать, чтобы
доставлять себе приятные ощущения: легонько тереть пальцем это небольшое
возвышение, которое ты ощущаешь и которое называется клитор." Заставляя меня
проделывать это, он прибавил: "Взгляни, моя крошка: пока одной рукой ты
трудишься там, пусть то один, то другой палец незаметно погружается в эту
сладкую щель..." Потом, направив мою руку, произнес: "Вот так, да... Ну и
что? Ты ничего не ощущаешь?" - продолжал он, заставляя меня наблюдать за его
уроком. - "Нет, отче, уверяю вас," - ответила я ему простодушно. - "О,
мадонна! Ты просто еще слишком мала, но года через два ты увидишь, сколько
удовольствия это тебе доставит". - "Подождите, - сказала я ему, - я все же
думаю, что чувствую что-то". И я терла, как только могла, в тех местах, о
которых он мне сказал... Действительно, какое-то легкое сладострастное
щекотание убедило меня, что этот рецепт не был химерой; широкое применение с
тех пор этого спасительного метода убедило меня в ловкости моего учителя.
"Теперь перейдем ко мне, - сказал Этьен. - Поскольку твое удовольствие
возбуждает и мои чувства, я должен их удовлетворить, мой ангел. Держи, -
сказал он мне, вкладывая в руки орудие столь огромное, что я едва могла
обхватить его двумя своими маленькими руками. - Держи, дитя мое, это
называется член, а вот движение, - продолжал он, водя мои сжатые руки