"Маркиз де Сад. Сто двадцать дней содома " - читать интересную книгу автора

шесть часов наши актеры были разбужены, они отправились предаваться новым
наслаждениям, которые готовила для них госпожа Дюкло. В тот вечер все
катрены сменили пол: все девочки были наряжены матросами, а мальчики -
гризетками. Это было восхитительное зрелище; ничто не может так распалить
похоть, как этот маленький сладострастный обмен: люди любят находить в
маленьком мальчике то, что делает его похожим на девочку, а девочка кажется
гораздо более интересной, когда заимствует, чтобы понравиться, тот пол,
который хотят, чтобы она имела. В тот день у каждого на диване была его
жена; все хвалили друг друга за такой религиозный порядок, и когда
приготовились слушать, Дюкло продолжила свои развратные истории: "У мадам
Герэн была девица лет тридцати, немного полноватая, но особенно белокожая и
свежая. Ее называли Авророй; у нее был прелестный рот, прекрасные зубы и
сладострастный язык; кто бы мог подумать, что, то ли из-за недостатка
воспитания, то ли по причине слабости желудка, этот восхитительный рот имел
несчастие извергать каждый миг ужасное количество зловонного духа; когда она
пересдала, порой в течение часа без остановки рыгала да так, что могла бы
заставить крутиться мельницу. Но, верно говорят, что не существует
недостатка, на который не найдется любителя; красивая девица именно по этой
причине имела одного из самых страстных поклонников. Это был мудрый и
серьезный ученый, доктор из Сорбонны, который, устав понапрасну доказывать
существование Бога в школе, порой приходил в бордель - самолично убедиться в
существовании его творения. Он предупреждал о визите заранее, и в этот день
Аврора наедалась до отвала. Заинтересовавшись этим благочестивым свиданием,
я припала к отверстию; вот мои любовники оказываются вместе, и после
скольких предварительных ласк, я вижу, как наш ритор нежно усаживает свою
дорогую подругу на стул, садится напротив и, вложив ей в руки свои реликвии,
пребывающие в самом плачевном состоянии, говорит: "Действуйте, действуйте
же, моя красная крошка: вы знаете средства, чтобы вывести меня из этого
состояния апатии; возьмите же их поскорее, умоляю вас, я так тороплюсь
насладиться". Аврора одной рукой берется за вялое орудие доктора, а другой
хватает его голову и припадает к ней своим ртом; и вот уже она выдыхает ему
прямо в рот около шестидесяти отрыжек одну за другой. Невозможно описать
экстаз служителя Бога. Он был на небесах, он вдыхал, глотал все, что
посылалось ему; казалось, он придет в отчаяние, если потеряет хотя бы одно
легкое дыхание; тем временем его руки шарили по груди и нижним юбкам моей
товарки. Но эти прикосновения были лишь мимолетными; единственным и главным
объектом был рот, который он осыпал вдохами. Наконец, его инструмент,
раздутый от сладострастных ласк, которые он испытывал от этой церемонии,
разряжается в руку моей товарки, и он удаляется, говоря, что никогда в жизни
не знал такого наслаждения. Один еще более странный человек некоторое время
спустя потребовал от меня совершить нечто особенное, о чем никак нельзя
умолчать. Госпожа Герэн в тот день заставила меня есть силой также обильно,
как несколькими днями раньше за обедом ела моя подруга. Она позаботилась о
том, чтобы мне подали то, что, как она знала, нравилось мне больше всего на
свете, и, предупредив меня, когда я выходила из-за стола, обо всем, что было
необходимо делать с тем старым развратником, с которым собиралась меня
свести, заставила проглотить три рвотных порошка, растворенных в стакане
теплой воды. Распутник приходит: это был завсегдатай борделя, которого я уже
много раз видела у нас, не слишком интересуясь, зачем он приходил. Он
обнимает меня, засовывает грязный и отвратительный язык мне в рот, который