"Маркиз де Сад. Занимательные истории, новеллы и фаблио" - читать интересную книгу автора

выражала ему признательность, и пламенные взоры этого соблазнительного
божества, составляющего ныне несчастье дней моих, проникли мне в самое
сердце еще прежде, чем я успела им воспротивиться. Мы разошлись, однако я
подумала, что, судя по тому, как господин де*** вел себя во время нашего
расставания, я произвела на него не меньшее впечатление. Я возвращаюсь к
отцу, остерегаюсь что-либо рассказывать ему и прихожу на следующий день на
ту же аллею, ведомая чувством, с которым не в силах совладать, способная
пренебречь всеми подстерегающими меня там опасностями... да что я говорю,
скорее даже желая их, лишь бы испытать удовольствие быть освобожденной тем
же человеком... Я описываю вам движения моей души, сударь, быть может, с
излишней наивностью, но вы пообещали проявить снисходительность, а каждый
новый штрих в моем рассказе покажет, насколько я в ней нуждаюсь. Это не
единственная допущенная мной неосторожность, и это не единственный раз,
когда мне понадобится ваше участие.
Господин де*** появился на аллее через шесть минут после меня и,
увидев, что я уже здесь, сразу подошел ко мне.
"Смею ли я спросить вас, мадемуазель, - говорит он, - не наделало ли
вчерашнее приключение шума, не испытали ли вы из-за него каких-то
неудобств?"
Я уверяю, что нет, обещаю воспользоваться его советами, благодарю его и
выражаю надежду, что более ничто не нарушит моего удовольствия дышать свежим
воздухом по утрам.
"Если вы и находите в этом некоторую приятность, мадемуазель, -
продолжает господин де *** самым доверительным тоном, - то те, кто имеет
счастье вас здесь встретить, испытывают ее, несомненно, гораздо сильнее, и
если я взял на себя смелость вчера рекомендовать вам не рисковать тем, что
могло бы помешать вашим прогулкам, то, по правде сказать, вам не за что меня
благодарить: осмелюсь даже уверить вас, мадемуазель, я куда более старался
для себя, нежели для вас".
Взгляды, обращенные на меня, были так выразительны... О сударь, кто бы
мог подумать, что столь милому человеку я обязана буду однажды моими
мучениями! Не таясь, я отвечаю на его излияния; завязалась беседа, мы
сделали вместе два круга, и господин де ***, расставаясь, упросил меня
сообщить, кому он имел счастье оказать услугу накануне. Я не сочла нужным
скрывать свое имя; он тоже назвал себя, и мы простились. В течение месяца мы
не прекращали видеться почти каждый день. Нетрудно представить, что за этот
месяц мы не могли не признаться друг другу в наших чувствах и не поклясться,
что будем испытывать их вечно. Наконец господин де *** стал умолять
позволить ему встретиться со мной в менее оживленном, людном месте, нежели
общественный сад.
"Я не отваживаюсь предстать перед вашим отцом, прекрасная Эмилия, -
говорил он мне, - не имея чести быть с ним знакомым, ибо тотчас вызову у
него подозрения насчет мотивов, кои привели меня в его дом, и, вместо
содействия нашим планам, поступок этот может лишь сильно им повредить.
Однако, если вы действительно настолько милосердны и добры, что не позволите
мне умереть от печали, так никогда и не получив от вас в дар того, о чем я
осмеливаюсь просить, - я укажу вам, какие средства необходимо для этого
применить".
Сначала я отказывалась обсуждать им сказанное, но вскоре проявила
слабость и попросила уточнить, о чем идет речь. Средства эти, сударь,