"Даниэль Дефо. Дневник чумного года (Фрагмент) (Пер.Н.Яковлев)" - читать интересную книгу автора

три-четыре дня, продолжая насмешничать и издеваться надо всем, в чем они
видели благочестие и возвышенность, особливо когда слышали о грозном суде
божием над нами. Мне передавали, что они по-прежнему высмеивают и добрых
людей, которые, не страшась заразы, собирались в церквах, постились и молили
бога о милосердии.
И говорю, что так продолжалось три-четыре дня; думаю, что не более, ибо
вскорости один из них, тот самый, что спрашивал несчастного человека, зачем
он не в могиле, был поражен с небес чумою и погиб самым жалким образом; а
затем в течение двух недель все они один за другим были свезены в
вышеупомянутую общую могилу, прежде чем она была наполнена до краев...
Эти люди были повинны во многих безумствах, при одной мысли о которых
природа человеческая не может не содрогнуться. В то время как все были
объяты ужасом, они издевались над благочестием, особенно же над
приверженностью людей к храмам и другим местам общественного богопочитания,
где всегда теснились толпы народа, возносившего к небу свои молитвы об
избавлении от бедствия. И так как таверна, где они собирались, была в виду
церковных врат, то для их гнусного, безбожного веселья представлялась
возможность особенно благоприятная...
Кажется, что многие добрые люди самых различных исповеданий
останавливали их в этом открытом поношении религии. Кажется также, что они и
поутихли немного, когда чума стала свирепствовать особенно сильно. Но
вторжение людей, принесших с кладбища того человека, пробудило в них
задремавший было дух сквернословия и безбожия. Того же беса потревожило,
вероятно, и мое появление и упреки, хотя поначалу я старался говорить
возможно спокойнее, хладнокровнее и вежливее, но они сочли это за страх
перед ними и с тем большею силою стали меня оскорблять, хотя позднее и
убедились в своей ошибке.
Я вернулся домой, весьма потрясенный и опечаленный грустным нечестием
тех людей, не сомневаясь, что господь явит на них свое правосудие самым
ужасным возмездием. Ибо то мрачное время казалось мне годиной божественного
мщения, когда господь изберет совсем особые пути, чтобы достойным образом
отметить всех прогневивших его. И хотя я знал, что много добрых людей
погибло и еще погибнет во всеобщем бедствии, что нет явственных признаков и
путей, по которым можно было бы отличить имеющих право на спасение среди
всеобщей гибели, все же, говорю я, только и можно было думать и верить, что
господь не сочтет достойным себя в такое время пощадить таких явных врагов,
которые станут оскорблять его имя и существо, отвергать его мщение и
насмехаться над служением и служащими ему, хотя бы в другое время и
претерпел бы и пощадил их по милосердию своему. Ибо это был день посещения,
день гнева божия. И мне пришли на память слова Иеремии стих 9: "Неужели я не
накажу их за это, говорит господь? Не отметит ли душа моя такому народу, как
этот?"
Все виденное, как я уже сказал, разрывало мне сердце, и домой
отправился я, сильно огорченный и подавленный ужасной низостью этих людей.