"Ион Деген. Статьи и рассказы" - читать интересную книгу автора

перевод Эренбургу, как Эренбург долго молчал, а потом сказал: "Это не
Тувим".
Мне известны четыре перевода "Жидека". Все они озаглавлены "Еврейский
мальчик". Перевод, который я боюсь назвать своим, ведь абсолютно не помню,
как и когда он был сделан, называется "Жиденок".

Путаясь в лохмотьях, не щадя силенок,
Во дворе поет помешанный жиденок.
Люди его выгнали. Бог затмил сознанье.
Языка родного он лишен в изгнанье.
Он поет и пляшет, чешется и плачет,
Что себя сгубил из-за людских подачек.
Пан из бельэтажа смотрит на жиденка.
Я узнал, парнишка, голос твой не звонкий.
Где мы очутились? Как себя сгубили?
Миру мы чужие. Людям мы не милы.
Пан из бельэтажа сделался поэтом.
Завернет он сердце, как медяк в газету
И швырнет на землю, чтоб оно разбилось,
Чтобы растоптали, чтоб скорей не билось.
И пойдем бродяжить разными путями.
Ты - с шальною песней. Я же - со стихами.
Только в мире нету ласки и привету
Ни жидам-безумцам, ни жидам-поэтам.

Публиковать свои стихи, даже написанные шестьдесят и больше лет назад,
я начал относительно недавно. Собирался опубликовать "Жиденка", но
останавливался, не убежденный в том, что именно я автор перевода. Я называю
это провалом. Дело в том, что для перевода мне был необходим подстрочник.
Изя Рубинчик не мог мне его дать. По-русски он, по-видимому, не писал.
Следовательно, подстрочник со слов Изи должен был записать я. С Изей мы
встречались на Театральной площади. Значит, именно там под его диктовку
должен был появиться подстрочник. Обычно у меня всегда с собой был
толстенный блокнот-альбом, в который я записывал все забавное и рисовал
карикатуры. К превеликому сожалению перед выездом в Израиль я был вынужден
сжечь этот блокнот вместе со всем своим архивом. Отчетливо помню: в нем не
было подстрочника. Но ведь подстрочник должен был продиктовать Изя Рубинчик.
Когда? На чем я его записал? Не помню. Так все-таки автор ли я этого
перевода? Впрочем, какое это имеет значение? Главное - перевод будет
опубликован.
Вот почему так подробно пришлось рассказать о моей памяти.

27 ноября 2007 года

Майер и Маркович

- Из всего, что вы написали, мне больше всего нравятся ваши рассказы о
невероятных встречах. Может быть, вы кое-что приукрасили, добавили, убавили.
Не знаю. Но сам факт такой встречи вы не придумали. Я уверен в этом. Для
меня лично невероятная встреча стала переломным моментом, полностью