"Ион Деген. Статьи и рассказы" - читать интересную книгу автора

чем положительная оценка повести уважаемым мной поэтом обрадовала меня. Не
огорчило даже, что, по мнению Мыколы, ее нельзя опубликовать. Очень уж в ней
война такая, какую мы видели и пережили, а не такая, как она описана в
советской литературе. Не огорчило? Ну, как сказать... Просто после
московского разноса я понял, что какой-то не такой, какой-то неправильный. И
как хорошо, что литература не моя профессия. В тот день Мыкола сказал, что
очень хочет познакомить меня с Виктором Некрасовым, что хорошо бы Некрасову
прочитать мою повесть.
Не знаю, как получилось, что Руденко с Некрасовым меня не познакомил.
Знакомство состоялось спустя несколько лет при обстоятельствах случайных. В
ту пору я еще не знал, что нет ничего случайного. Знакомство постепенно
переросло в дружбу. Но другу Вике я так и не показал повесть. Не знал он
даже, что у меня есть стихи и рассказы. На фоне классика, так мы, друзья
Некрасова называли его, мои писания казались мне просто убогими,
недостойными занять время замечательного писателя.
То, что я осмелился прочитать свои стихи в первый вечер знакомства с
Мыколой Руденко, вероятно было просто порывом, вспышкой, которая объяснялась
обстановкой танцевального вечера, когда два инвалида должны были коротать
время на диване, не принимая участия в веселье. Через несколько лет Мыкола
выбрал из моих стихов не лучшее, но, как он выразился, наименее одиозное, и
перевел его на украинский язык. Я восторгался переводом, считая его лучше
оригинала. И только моя жена, мой самый строгий и непримиримый критик, не
соглашалась с этим утверждением.
Шли годы. С Мыколой мы встречались нечасто. Честно говоря, меня это
огорчало. Но усилились огорчения, когда из приласканных властями поэтов он
превратился в диссидента. Мне не хотелось, чтобы у него создалось
впечатление обо мне как о человеке, для которого именно этот остракизм стал
причиной наших редких встреч. Хотя он не мог не знать, - и я в этом вскоре
убедился, - что именно в это время я стал личностью, весьма почитаемой
украинскими националистами. Знал. Именно ко мне он обратился, когда его
украинский национализм подвел его к роковой черте.
В тот день он пришел ко мне домой.
- Ион, мне нужна ваша помощь. Я накануне посадки. Вам известна моя
инвалидность, которую я не оформлял официально. Такая справка может
пригодиться мне в тюрьме. Возможно, в какой-то степени она облегчит мою
участь.
- О чем речь? Я сейчас же напишу.
- Нет, ваша подпись не годится. Мало того, что вы еврей, но к тому же
еще не на хорошем счету у них без всякого отношения к еврейству.
Я не стал выяснять, что именно и каким образом он узнал о том, на каком
я счету у власть предержащих. Кое-что мне самому было известно. Я пообещал
Мыколе сделать все возможное, хотя в ту минуту еще не очень четко
представлял себе, что можно предпринять. Мы посидели, поговорили. Мыкола с
улыбкой рассказал мне, что ему известно, как хор студентов, украинских
националистов пришел к нам домой колядовать, продемонстрировав отношение к
еврею, мягко говоря, не весьма почитаемому властями.

То, что вместилось в кадр во время колядок. Я, еще не седой, слева

На следующий день я пришел в ортопедический институт. Не знаю почему,