"Жан Делюмо. Ужасы на Западе (Разновидности страха) " - читать интересную книгу автора

г., направленный против введения должности контролеров приходских реестров.
Не потому ли сожжение бумаг было одним из бунтарских актов, что неграмотное
население питало ненависть и страх к письменным документам?
Введение новых налогов сопровождалось не только появлением письменных
документов, но и следящих за их исполнением учреждений, что также было
непривычным. Было от чего впасть в беспокойство. Повышение налогов во
Франции XVII века повлекло за собой создание новых административных единиц,
а сборщики налогов, закрепленные за городами и провинциями и защищавшие их
интересы, получали отныне жалованье от интенданта и были ему подчинены. Так,
в общественном сознании лихоимцы и новые подати связываются воедино.
Сборщики налогов всех рангов воспринимаются как люди со стороны, грабящие
сообщество, к которому они никогда не принадлежали. В 1639 году "босоногие"
нижней Нормандии встали на защиту родины от чужаков и сборщиков налогов. В
"Манифесте Жана Босоногого" есть показательные в этом отношении строки о
свержении тирании засилья чужаков, угнетающих страну.
Современные исследования бунтов того времени доказывают, что их
доминантой была ненависть; по своей сути большинство бунтов были
консервативны и обращены к прошлому, к мифу об утраченном золотом веке и
стране изобилия. В преддверии Страшного суда эта тема вновь была подхвачена
теми, кто верил в тысячелетие блаженства на Земле. Согласно одному из
вариантов этого мифа, царство без тирании и налогов уже было, например, во
времена Людовика XII.
Из века в век переходила утопическая легенда о государстве без налогов.
Во Франции люди надеялись на послабление бремени налогов после смерти Карла
V, при вступлении на трон Генриха II, после смерти Людовика XIII, затем
Людовика XIV, во время созыва Генеральных штатов при Людовике XVI и в период
революционных событий в Париже в 1848 г. Основной составляющей этих мифов
были вера в бесконечную доброту властителя. Он воспринимался как отец
народа, стремящийся облегчить участь людей. Но министры и местные власти его
обманывали. Поэтому народ бунтовал не против короля, который был
божественной личностью вне всяких подозрений, а против его гнусного
окружения. В 1549 году бунтовщики из Бордо в своем покаянии Генриху II
признаются, что восстание не покушалось на королевскую власть; оно было
направлено против тех, кто грабил народ соляным налогом и чьи бесчинства
были невыносимы. Бунтовщики считали, что помогают королю избавиться от
кровопийц народа, что властитель заодно с восставшим людом и предоставляет
им право вершить правосудие, по крайней мере в течение какого-то времени.
Этот элемент коллективной психики был исследован на примере крестьянских
волнений лета 1789 года. Многие крестьяне считали, что после 14 июля Людовик
XIV решил покончить с властью привилегированного класса и составил уже
соответствующий указ. Но этот указ якобы не был обнародован, а священники
отказывались его зачитывать во время церковной службы. Несмотря на
умолчание, люди верили, что король повелел сжечь замки и предоставил
несколько недель для свершения этого "святого дела". Подобные мифы были
известны еще в 1868 г., когда перигорские и ангулемские крестьяне считали,
что император разрешил грабежи в течение нескольких дней (грабеж, конечно,
расценивался как одна из форм народного суда).
Итак, почти все вспышки коллективного насилия прошлого проникнуты идеей
утраченной идиллии и страха перед новым и чужаками, которые были носителями
всяких новшеств, а также врожденным недоверием к людям со стороны: для