"Алла Демидова. Тени зазеркалья" - читать интересную книгу автора

Нас, исполнителей, потом будут упрекать в однозначности, в
марионеточности, да и сам Эфрос в своей книжке будет вздыхать об объемности
роли, но где, мол, в Москве взять актера на роль Гаева, например, который бы
сыграл роль объемно? Разве что Смоктуновский... Потом мы видели
Смоктуновского в роли Гаева в телевизионном спектакле Хейфица, а Эфрос, уже
настолько привыкший к нам, скажет, что не нужен нам никакой Смоктуновский,
Виктор Штернберг прекрасно и точно играет нашего Гаева.

После 21 апреля мы репетируем "Вишневый сад" только по средам - в
остальные дни Эфрос занят.

7 мая (среда). После вечерних "Деревянных коней" репетиция "Сада".
Эфрос пришел очень усталый, было видно, что плохо себя чувствовал - сосал
валидол. На репетицию не пришел Шаповалов - Лопахин. Помреж сказала, что у
него колет сердце. Эфрос репетицию отменил. Мы, расстроенные, разошлись по
домам. Я послала телеграмму Высоцкому.

С 17 мая пошли регулярные репетиции "Вишневого сада" Теперь Эфрос был
целиком наш.

22 мая (четверг). На сцене начали II акт. Очень трудный кусок - монолог
Раневской "о грехах". Здесь не нужно прикрываться маской беспечности. Слова
истинные. На открытом нерве. Но монолог надо готовить уже с прихода -
раздраженно бросает Гаеву и Лопахину: "И зачем я поехала завтракать...
Дрянной ваш ресторан с музыкой, скатерти пахнут мылом!" - ударение на
дрянной и главное - мылом! Как будто вся беда в этом. Срываться на пустяках,
а то, что ярославская бабушка пришлет только "10 - 15 тысяч, и на том
спасибо", - говорить легко, беспечно. Но даже Лопахин не выдерживает
напряжение и тоже срывается на Гаеве, кричит ему: "Бабы вы!" Фразу "Уж очень
много мы грешили" Раневская говорит медленно, раздумно, про себя и о всех, о
всей нашей нескладной и несчастной жизни. И начинает монолог так же
медленно, но потом абсурд ее жизни ее же захлестывает и она криком вырывает
отдельные эпизоды жизни и бросает их Гаеву и Лопахину. Гаев постукивает
палкой - нельзя при постороннем так откровенно, Раневская не обращает
внимания, продолжает и потом очень конкретно обращается к Богу и просит его:
"Не наказывай меня больше!" Слышится музыка, Раневская сразу же
переключается на нее (все переключения очень легкие, неожиданные),
предлагает зазвать музыкантов, "устроить вечерок".

Акт кончается пугающим всех страшным, непонятным звуком, на который
отвечает легкой песней Петя: "Что нам до шумного света! Что нам друзья и
враги, было бы сердце согрето жаром взаимной любви..."

С 26 мая (понедельник) к работе подключается Высоцкий. Он приехал с
бородой. Смеется, что отрастил ее специально для Лопахина, чтобы простили
опоздание.

28 мая (среда). Развели III акт. После обеденного перерыва прогнали I и
II акты. Есть очень большие провалы. Пока неясно, чем их заполнить.