"Алла Демидова. Тени зазеркалья" - читать интересную книгу автора

И когда я надела это репсовое бледно-сиреневое платье с буфочками на
рукавах, а сверху еще газовый шарфик (очевидно, обозначающий чахоточность
Веры), в котором можно было в плохом сне или в шаржированной провинции
играть Островского, Грибоедова, Щедрина - кого угодно - всех и никого, но
только не мою Веру, с современными резкими движениями, с широким шагом,
Веру - худую, даже несколько костлявую, на которую давит тяжелое суконное
платье (так я видела себя в воображении), открывая ее худые ключицы. Тут и
болезнь, и незащищенность, и трагический конец... Да и на фоне условного
оформления, затянутого в сукно сцены, это было бы очень красиво. Мне тогда
казалось, что классику нужно играть на театре всегда в чуть-чуть концертной
манере, тем более инсценировку.

Надев это безликое сиреневое платье, я плакала, ибо поняла: м о е й
Веры не будет. Сшиты костюмы были за три дня до премьеры. Ничего изменить
было нельзя. И в результате моя Вера получилась безликой, несчастной
женщиной в длинном платье, знакомой по безликим спектаклям и плохим
иллюстрациям. Наверное, были и искренность, и настоящие слезы, а вот к а к а
я о н а, эта "несчастная" женщина, не запомнил никто - ни я, ни зрители..
После этого у меня, может быть, на всю жизнь осталось пристрастное отношение
к костюму.

Меня никогда не волнует декорация, и приспособиться к ней я могу очень
легко. Возможно, это происходит от того, что я много лет снимала комнаты и
жила по чужим людям, где нельзя было ничего менять. Я жила в комнатах, где
на стенах висели фотографии незнакомых людей, и я их или не замечала, или
"разгадывала" их характеры, привычки, жизнь глазом равнодушного, хотя и
любопытного постороннего. Я жила в комнатах и с вышитыми наивными кошечками,
и с павловской мебелью. И это почти никак не отражалось на моем состоянии. А
вот от костюма, от того, в чем я одета в настоящий момент, зависит у меня
многое и в жизни, и в кино, и на сцене. И почти всегда у меня из-за костюмов
бывают столкновения с художниками. Обычно эскизы костюмов делаются
ансамблево: без учета индивидуальных особенностей исполнителей. Например, в
спектакле "Вишневый сад" для Раневской Левенталем был предложен дорожный
костюм того времени: жесткие отвороты, корсет, прямая спина. Но Левенталь
редко бывал на репетициях и не знал, что характер моей Раневской
складывается совсем по-другому. Пришлось почти перед самой премьерой шить по
моей просьбе то свободное, легкое широкое платье, может быть, и не совсем
точное по журналам того времени, но такое, которое, я убеждена, могла носить
моя немного легкомысленная, грешная, бездумно щедрая, одинокая Раневская:
"Мороз в три градуса, а вишня вся в цвету..." - та же незащищенная
беспечность.

Во время репетиций "Гамлета" у нас в театре Давид Боровский, художник
этого спектакля, принес эскизы костюмов. Решение мне понравилось. Фактура
натуральной шерсти. Шерсть вязали во все века. Эти костюмы натуральны. И для
нашей "Таганки" они были естественны. Мы и в жизни тогда все ходили в
джинсах и свитерах. И поэтому трудный переход на театральные костюмы мог
пройти безболезненно. Костюмы различались в основном цветом. Для короля и
королевы костюмы были цвета патины. И на фоне серого занавеса наши
королевские костюмы на эскизах выглядели как две старые бронзовые фигуры.