"Нельсон Демилль. При реках Вавилонских" - читать интересную книгу автора

Ахмед Риш выключил фонарик и тихо заговорил по-арабски:
- Все сделано, Саламех?
В его устах это прозвучало не столько вопросом, сколько утверждением.
Нури не видел других людей, но ощущал их присутствие. Они стояли где-то
рядом с ним в темноте, на этом же узком мостике.
- Да.
- Да, - повторил Риш, - да.
Теперь в его голосе отчетливо прозвучала нотка злорадства.
Саламех вспомнил темные глаза алжирца-клепальщика и глаза других
алжирцев, весь день наблюдавших за ним с плохо скрытым сочувствием
посвященных в тайну заговорщиков.
- Значит, проверка закончена? Хвост закроют сегодня?
Риш говорил с уверенностью человека, уже знающего ответы на свои
вопросы.
- Да, сегодня.
- Ты поставил радио туда, куда было сказано, так? В верхнюю часть
хвоста, поближе к наружной обшивке?
- Я прикрепил его к самой наружной обшивке, Ахмед.
- Хорошо. Антенна?
- Я ее вытащил.
- Соединение? Радио ведь будет подзаряжаться от аккумуляторов самолета?
Мысленно Саламех уже сотни раз отвечал на эти вопросы.
- Провод идет от хвостового аэронавигационного огня. Заметить его
практически невозможно, даже если смотреть с близкого расстояния. Я подобрал
провод того же цвета, зеленый. Радио никто не увидит, а если кто и увидит,
то примет за какой-то прибор - на нем маркировка "Аэроспасиаль". Чтобы
понять что к чему, нужен инженер-электрик. Рабочие его не найдут, а если и
найдут, то ничего не заподозрят.
Риш кивнул в темноте:
- Отлично сработано. Отлично.
Некоторое время он молчал, но Нури слышал его дыхание и ощущал
исходящий от него запах. Потом Риш снова заговорил:
- Электрический детонатор установлен там, где и нужно?
- Конечно.
- Plastique?
Он употребил универсальное французское слово, обозначающее взрывчатку.
Саламех ответил так, как будто повторял давно и прочно заученный урок:
- Я прикрепил ее к верхнему краю топливного бака. Поверхность в этом
месте слегка закругленная. От детонатора до бака примерно десять
сантиметров. Детонатор помещен в самую середину заряда. Сила взрыва
направлена в глубь топливного бака.
Он облизал пересохшие губы. Алжирец не питал симпатии к этим людям и не
сочувствовал делу, за которое они боролись. И еще он знал, что совершил
великий грех. С самого начала у него не было ни малейшего желания
вмешиваться в чужие проблемы. Но, по словам Риша, каждый араб, от Касабланки
в Марокко до высушенных солнцем пустынь Ирака, каждый араб на этой
протянувшейся на пять тысяч километров территории должен считать себя
воином. По словам Риша, все они братья, все сто с лишним миллионов человек.
Нури не верил ни единому слову этого человека, но его родители и сестры
остались в Алжире, что послужило веским аргументом убеждения.