"В.Демин. Циолковский ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

изолированным, обиженным, изгоем. Это углубляло меня в самого себя,
заставляло искать великих дел, чтобы заслужить одобрение людей и не быть
столь презираемым. (Мне всегда казалось, что за глухоту меня презирают. Да
так оно и было, хотя принято скрывать презрение к больным и уродам.)".

Глухой человек ощущает собственную неполноценность в неменьшей степени, чем
слепой. Но если к слепым окружающие обычно проявляют сочувствие и жалость,
то по отношению к глухим демонстрируется нередко странная снисходительность,
которая в конечном счете заставляет плохо слышащего (и тем более - совсем не
слышащего) осознавать унизительность своего положения и, как следствие, -
избегать излишних контактов и замыкаться в себе. Однако глухота
(калечество - как он сам выражался) обернулась для Циолковского неожиданным
благом. Сторонясь сверстников, он обрел других верных друзей - книги,
позволявшие ему непрерывно заниматься самообразованием.

"Книг было, правда, мало, и я погружался больше в собственные свои мысли. Я
не останавливаясь думал, исходя из прочитанного. Многое я не понимал,
объяснить было некому и невозможно при моем недостатке. Это тем более
возбуждало самодеятельность ума. Глухота, заставляя непрерывно страдать мое
самолюбие, была моей погонялой, кнутом, который гнал меня всю жизнь и теперь
гонит, она отделила меня от людей, от их шаблонного счастья, заставила меня
сосредоточиться, отдаться своим и навеянным наукой мыслям. Без нее я никогда
бы не сделал и не закончил столько работ".

* * *

"Наперекор всему!" - вот два слова, которые могут служить эпиграфом ко всей
жизни Циолковского. Наперекор -болезни и глухоте, насмешкам сверстников (в
детстве и юности), непониманию семьи (до конца жизни), неверию окружающих,
скептицизму коллег, тупому противодействию чиновников, проискам врагов и
оголтелому шельмованию (которое не прекратилось и в наши дни). Бунтарский
дух как главную черту основоположника теоретической космонавтики отметил и
А. Л. Чижевский: "В своих мечтах и творениях Константин Эдуардович был
бунтарем, непокорным и непокоренным, независимым и храбрым до безумства.
Чтобы бросить в мир столько смелых и новых идей и истин, надо обладать
великой дерзостью мысли". Одну из глав в воспоминаниях о своем старшем
наставнике и учителе Чижевский так и назвал - "Наперекор".

Такая бунтарская черта наверняка досталась нашему герою по наследству от
выдающихся предков, среди которых самой заметной фигурой был Северин
Наливайко, поднявший в конце XVI века казацко-крестьянское восстание на
Украине против польских магнатов и после его разгрома подвергнутый в 1597
году в Варшаве мучительной казни, похожей на ту, что описал Гоголь в "Тарасе
Бульбе". Наливайко, как и полагалось сечевику, был православным, но всю
уцелевшую родню после смерти казацкого бунтаря насильственно перевели в
католичество. Фамилия же Циолковский появилась у потомков запорожских
казаков по названию местечек Великое и Малое Циолково близ Варшавы,
владельцами которых до 1777 года были предки К. Э. Циолковского[1] (впрочем,
последний из них переселился оттуда на Житомирщину, входившую в Киевское
воеводство, еще до рождения его деда).